Отец смотрит на запад

– Где ты вообще была все это время? Строишь из себя тут нищенку.

– Может, она жадная просто? – спросил Тулин так, будто Кати здесь не было.

– Да, я жадная.

Тулин выловил ложкой из жирного чая размокшую лепешку и громко зачавкал.

– Мам, пусть подумает еще, не захочет по-хорошему – в суд подадим. Свои люди имеются в нужных станциях.

– Инстанциях, – машинально поправила его Айнагуль и уселась рядом.

Свекровь не сводила суровых глаз с сына. Тулин лениво повел плечом и внезапно выбросил вперед кулак. В глазах Айнагуль потемнело. Мутный потолок вдруг подпрыгнул, и Айнагуль поняла, что некрасиво заваливается навзничь под звон злосчастного браслета. Скула пульсировала болью.

Тулин как ни в чем не бывало швыркал чаем у самого уха.

– Ты что творишь? – словно издалека донесся крик Кати.

– А ты не лезь не в свое дело, – вкрадчиво произнес Тулин. – Пусть знает свое место. Мужа надо уважать, а не корчить из себя фифу образованную.

Айнагуль приподнялась на локтях и неловко села. Слезы сами собой текли у нее из глаз, обжигая солью ссадину на скуле.

– Не нравится – вали к своим родителям. – Тулин сощурил на жену глазки-угольки. – Только ты им не нужна, а бабка твоя померла в больнице на днях.

– Что? – Айнагуль показалось, что она ослышалась.

Катя обошла дастархан и выбежала из комнаты. Хлопнул холодильник. Золовка вернулась с куском мороженого мяса.

– Нет у тебя больше никого, кроме нас. – Тулин обвел взглядом комнату и задержался на Кате. – Да и у тебя.

– Очень больно? – спросила Катя, заворачивая ледяное мясо в вафельное полотенце и протягивая его Айнагуль. – Хорошо, что крови нет.

– Шпашибо, – пробормотала Айнагуль, не глядя на золовку. Приложенный сверток действительно заморозил боль, но ей было очень стыдно.

– Да какая кровь? Это я так, считай, погладил. – Тулин усмехнулся. – Хотел бы ударить, она бы сейчас не разговаривала.

– Што с бабушкой? – спросила Айнагуль, чувствуя, как шатается выбитый зуб.

– Похоронили Балжанайку. Хорошая она была женщина, – сухо ответила Аманбеке. – Видишь, Катя, как мы тут живем? Не сладко.

– Ладно, ты давай успокаивайся, – сказал Тулин и грубо потрепал Айнагуль по плечу. – А я сеструху отвезу.

Айнагуль не смогла встать. Смотрела, как Катя натягивает рюкзак на спину и разворачивается к выходу. Теперь она казалась ей слишком высокой для низкого потолка этого домишки. Тулин как будто это тоже заметил и стал расти вширь, распрямляя плечи, размахивая руками и даже растопыривая пальцы.

– Пока, Айнагуль, – сказала Катя жалостливо.

– Пока, – тихо ответила Айнагуль и встретилась взглядом с золовкой.

Лицо пульсировало и болело, но беспокоило Айнагуль то, что Катя уходит, а ей хочется уйти вместе с ней. А что, если так и поступить? Показать Кате деньги и предложить побег. Она кажется хорошим человеком. Они вместе уедут. Наверное, московская родственница поможет затеряться в большом городе, но не пропасть. А Тулин? Тулин не рванет за ними, надо только выбраться из поселка.

И так отчетливо Айнагуль представила себя на Красной площади в простом платье с Асхатиком на руках, что дернулась следом за мужем и золовкой из дома.

– А ты куда намылилась? – спросила Аманбеке, сверля сноху удивленным взглядом. – Убирать кто будет?

Айнагуль зло посмотрела на свекровь, но вслух ничего не сказала.

7

«Жигули» кряхтели. Тулин ругался матом.

– Ты пропустил поворот опять! – воскликнула Катя.

– Так к отцу же твоему едем. Не хочешь? – вдруг приятным голосом спросил Тулин. – Я подумал, что тебе надо на кладбище.

– Да я не против, – малодушно согласилась Катя и тут же укорила себя за вранье. Больше всего ей хотелось сейчас оказаться в родительской квартире подальше от алчной родни.

– Ну, вот и я о чем. Как раз посмотришь на отцовский мавзолей. Увидишь, что я ничего не придумываю, отстроили мы и правда дворец, а не какую-нибудь будку собачью. А это все денег стоило.

– Да верю я.

– И потом, ты же не хоронила его и не видела сколько лет. Надо было сразу к мавзолею ехать, а не чаевничать сидеть.

Машина выползла из поселка и по-утиному закачалась по песчаным ухабам. Катя скользила по кожаному горячему сиденью и как будто жарилась.

– Как тебе женушка моя? Хорошая, да? – спросил Тулин.

– Хорошая, – подтвердила Катя, не глядя на брата. – Только ты нехорошо с ней поступил.

Тулин не ответил. Катя услышала характерный свист плевка. «Жигули» забуксовали, словно тоже недовольные.

– Ну, а у тебя есть кто? – Тулин не глядя переключил передачу и улыбнулся.

– Не-а.

«Жигули» сначала взревели, потом жалостливо хныкнули и умолкли. Из-под капота повалил белый пар. Тулин заглушил мотор и, матерясь, несколько раз ударил кулаками по баранке. Катя поежилась. Плохое предчувствие, которое с самого утра копошилось в груди, разрослось и раскрылось, будто темный цветок. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота.

Катя выскочила из машины и скрючилась возле распахнутой дверцы. Стошнило чаем.

– Блин, ну ты хоть бы отошла! Сама же будешь сейчас топтаться здесь! – заорал Тулин.

– Я не успела.

Тулин, ругаясь, осмотрел погрузившиеся почти наполовину в песок задние колеса.