Прямо по курсу зиял ударный кратер Апельсин с приподнятым плато по центру. До и после Апельсина выделялся огромный массив Поля Выпуклых Гор, который переходил в область остроконечных высоких скал с названием Торосовый Сад. Из Торосового Сада по диагонали влево уходил Длинный Хребет, а вправо – огромные складки поверхности с названием Трезубец. Далее торосы становились меньше, переходя в Поле Затишья, упирающееся в Море Авокадо – практически ровную поверхность снега и льда. От самого кратера Апельсин и до Моря Авокадо с левой стороны протянулась Полоса Жути – кластер темных пятен на поверхности. После Моря располагался Осьминог – вытянутое место, богато усеянное небольшими кратерами, словно присосками на щупальце моллюска. За ним было местечко под названием Череп Динозавра с двумя кратерами – глазницами, а далее гигантская Область Пыли, в которой находился кратер Кошачий Глаз, складки поверхности Царапины Кошки, кратеры Дуплет А и Дуплет В, и Поле Свинцовых Пузырей.
Для посадки Дэниел выбрал Череп Динозавра. Два кратера его были равны по размеру. Первый казался темнее второго из-за относительно молодого возраста, поскольку азотный снег не успел покрыть поверхность его «чаши». Второй наоборот, был щедро присыпан снегом, в больших количествах собравшимся ближе к центру.
Посадка всегда опаснее полета. Нужно снизить скорость, рассчитать траекторию с поправками на многие факторы, выбрать вектор торможения, не промахнуться с расстоянием до поверхности. Если в космосе непредвиденно происходит поломка, там еще можно что-то исправить, но на маневрах приземления исправлять что-либо поздно. Можно с размаху «впечататься» в планету и оставить после себя небольшую ямку, или пролететь нужное место и сесть неизвестно куда.
В целом место приземления должно быть географически интересным и иметь достаточно твердую поверхность. Дэниел поставил отметки на карте и лег на отдых, чувствуя небольшое недомогание.
Проснувшись через 8 часов, он понял, что заболел. Больших усилий стоило просто сесть на кровати. Тело трясло ознобом. Вдобавок третья ячейка генератора сигнализировала о перегреве, система жизнеобеспечения просила заменить фильтры и отказала правая сторона системы охлаждения маршевых двигателей. Посадка отменялась.
Дэн лег на кровать, ощупал живот, затем снова встал, шатаясь подошел к зеркалу, открыл рот и осмотрел горло. Ничего подозрительного там не увидев, он сделал анализы крови, замерил температуру, порылся в кейсе с медикаментами и принял пару таблеток. После этого сел и записал в судовой журнал обстановку. Тело покрылось холодным потом, сил не было никаких. На мониторе мигал красным сигнал аварии: «Перегрев ячейки». Если оставить как есть, то оплавятся пластины и перекроют микроскопические зазоры в структуре. Нужно встать и срочно снизить нагрузку. Полностью отключать тоже нельзя – из-за инерционности реакции в изношенных пластинах энергия не перестанет выделяться. Для стабилизации достаточно оставить 30% мощности. Даже столько энергии в космосе не будут лишними.
Дэниел заставил себя двигаться. Спустился вниз и вручную снизил нагрузку на третью ячейку генератора. Трясущимися от слабости руками он заменил фильтры воздушной системы, спустился в трюм и обнаружил причину неисправности правого контура охлаждения – заклинило помпу нагнетателя теплоносителя. Для того, чтобы это определить, было достаточно крутануть крыльчатку охлаждения на электродвигателе. Заклинило либо помпу, либо двигатель, так как у них по конструкции общий вал. На борту яхты был еще один такой же запасной узел, купленный в компании из Детройта. Но менять механизм не было сил. При посадке маршевый двигатель не успеет перегреться. У Плутона слабая гравитация, поэтому торможение, как ожидается, не отнимет много энергии.
После символического завтрака безо всякого аппетита он снова лег. В организме бушевал воспалительный процесс, спутывая мысли. Вдобавок шум внутри “Веги” давил на мозги. Ему стало безразлично, что будет дальше. Сгинет ли в он холодной бескрайности или вернется домой. Не все ли равно? В потоке вечности ничего не изменится.