ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

что давали у себя приют разным самозванцам и другим вредным для государства

лицам;

что самовольно поставили митрополита, владык и архимандритов при жизни тех

особ, которых правительство признает законно занимающими ати должности;

что бунтовали подданных против сельских хозяев и разоряли с ними шляхетские

имения;

что нападали на староства, а недавно напали на Киев, убивали, грабили, брали в

неволю, оскорбили подвоеводия, налагали на города

.

153

поборы, присвоили себе юрисдикцию, отнимали городские имущества, и разных

особ звания шляхетского, духовных и жидов замучили с неслыханным варварством.

Козаки оправдывались, как ордынцы, чуждые гражданственных понятий, с

примесью небывальщины, а в церковном деле сослались на „духовных старшихъ0,

которые-де имели о том переговоры с коронными властями. При этом они повторяли

ходячия в то время фразы о великом утеснении Божиих церквей во всей Короне и

Великом Княжестве Литовском,—повторяли все то, что киевское духовенство,

поддерживаемое магнатами-протестантами, вписывало в их сеймовые петиции, но под

чем ниодин из православных земских послов и магнатов не смел и не захотел бы

подписать свое имя.

Видя, что их слушают без гнева и нетерпения, козаки Жмайла забыли, что подняли

оружие против государственного ополчения, и стали домогаться невозможного:

чтобы им дозволили жить в королевских и панских имениях;

судиться повсеместно собственным козацким судом;

оставить за собой забранные в королевских городах пушки, и—

чтобы греческая вера не терпела никаких притеснений (а это значило: чтобы

ставленники римского папы, утвержденные королем и сенатом, были низложены, а их

места отданы ставленникам патриаршим, поддержанным иноземным правительством

чрез посредство Запорожского войска).

На все козацкия просьбы королевские коммиссары повторяли, что терпение Речи

Посполитой возбуждает удивление всего света, и прибавили следующие интересные

для истории днепровского козачества слова:

„Хотя большая часть вас не принадлежит к шляхетству, но свободой жизни и

великими преимуществами вы были поставлены наравне с господствующим в

Республике сословиемъ0.

В самом деле Козаков до того щадили, как людей заслуженных и для государства

необходимых, что сам Конецпольский медлил своим походом против них. Он всё

надеялся, что козаки образумятся, вернее сказать, что лучшая часть Запорожского

войска, имеющая законное право на это имя, обретет в себе столько силы и решимости,

чтобы порвать связи с кочевниками и присоединиться к обществу культурному. Он

уверял их в своем крайнем нежелании наступать на них, восхвалял их боевое

мужество, которого был свидетелем в войнах с врагами отечества много

20

154

.

раз; наконец, писал в своих предупредительных универсалах, что, „нося и сам на

боку саблю, умеет ценить людей воинственныхъ". Он доносил королю, что действовать

против Козаков понеприятельски всего больше заставило его то обстоятельство, что

козаки несколько раз посылали к татарскому калге (соправителю хана), Шагин-Гирею,

просить помощи против коронного войска.

Как, однакож, ни снисходительно отнеслись победители к мятежной вольнице, но

не могли они подвергать себя новой войне с нею, новому риску, новым утратам. По

заключенному в Медвежьих Лозах, у Курукова озера договору, Запорожское войско

должно было отныне состоять всего из тести тысяч человек, и во всем подчиняться

распоряжениям коронного гетмана. Специальное дело его должно было заключаться в

том, чтобы по старине не допускать Татар к переправам через Днепр ниже Порогов,

очередуясь полками, которые по месту расселения Козаков среди королевских

подданных, назывались: Переяславским, Черкасским, Чигиринским, Канавским,

Корсунским, Белоцерковским. Выписанные же из реестра козаки обязывались

вернуться к мирным занятиям и состоять под старостииским приеудом в имениях

королевских, или же под панским. На место Жмайла козацким „старшимъ" был

поставлен Михайло Дорошенко, отличавшийся усердием и храбростью в Хотинскую

войну. Дорошенку было вменено в обязанность объехать места козацких поселений, и

вместе с подстаростием каждого из них выбрать более надежных и заслуженных людей

для вписания в козацкий реестр, что и было исполнено.

По сказанию московских вестовщиков, козаки по городам слушали Дорошенка

потому, что к нему пристали „лучшие люди козаки “. Тем не менее, однакож, козацкая

голота шумела в кабаках попрежнему, похвалялась уйти в числе сорока тысяч за

Пороги, грозила отправить к московском^царю посольство с предложениемъ—

очищать на его имя города, ^распространяла слух, будто у Конецпольского и у Поляков

задумано, уменьшив Козаков, ввести в Киеве и во всех „литовскихъ" городах „римскую

веру", то есть унию.

Обезпечив себя до поры до времени со стороны домашней орды, Конецпольский

получил возможность оборонить северные области Польши от Густава Адольфа,

который в это время напал с новоустроенною им шведскою армиею на Лифляндию и

Померанию. Но знаменитая борьба польского фельдмаршала с лучшим полководцемъ

.

155

его времени отвлекла к северу боевые силы, которыми Польша до сих пор

прикрывала себя от азиатских хищников.