Отрицание смерти

Следовательно, может показаться, что сам Фрейд был неким воплощением того типа, которого он описал как «тех, кого сокрушил успех», в данном случае успех победы над противником [Юнгом]. Самым ранним примером такого успеха было его воплотившееся желание смерти младшему брату Юлию. В этой связи можно упомянуть о странном помутнении, которое Фрейд перенес в Акрополе в 1904 году. Позже, когда ему исполнился восемьдесят один год, он проанализировал механизм того, как он удовлетворил запретное желание превзойти своего отца. На самом деле сам Фрейд упоминал сходство между этим опытом и типом реакции, которую мы рассматриваем⁴⁶.

Другими словами, все победы над соперником, включая его собственного отца, пробуждают вину за победу и вызывают реакцию неспособности ее вынести. Мы должны понять, что означает «победа» в космологии Фрейда, чтобы оценить влияние тревоги и понять, почему человек теряет сознание. Это объясняется динамикой классического эдипова комплекса. «Приз» за победу, конечно же, мать, которую ребенок жаждет, и победить отца – значит, покончить с ним. Если ребенок проиграет, месть будет ужасной, а если он выиграет, вина, естественно, будет подавляющей.

В настоящие момент классический эдипов комплекс, несомненно, объясняет некоторые случаи страха победы; но сам Фрейд позже отказался от строго сексуальной динамики проблемы, по крайней мере, в своем случае. К концу жизни он откровенно признал, что его нежелание превзойти отца было основано на чувстве «благочестия»⁴⁷. В этом и был смысл приступа в Акрополе, о котором упоминает Джонс. Сегодня, как утверждают некоторые авторы, мы могли бы предположить, что слово «благочестие» может быть эвфемизмом для других чувств, которые Фрейд испытывал к отцу: он был действительно обеспокоен слабостью отца, которая бросала тень на его собственную силу. По этой причине, стоило Фрейду задуматься о собственном успехе, он чувствовал себя уязвимым и встревоженным.

Итак, мы уже вышли на более широкую и более экзистенциальную почву в объяснении невыносимых побед. Уже два поколения студентов изумляются тем, что 19-месячный Фрейд настолько остро анализировал свой опыт, что мог упрекнуть себя в том, что его ревность и злые желания привели к смерти брата Юлия. Даже сам Фрейд обесценивал этот уровень осведомленности в своей теоретической работе: он сказал, что для такого маленького ребенка было почти невозможно завидовать новорожденному. Джонс, который все это и записал, очевидно, не смог этого понять⁴⁸.