Отрицание смерти

Но это лишь поверхностный взгляд и, кроме того, слишком практичный. Люди не становятся рабами из-за того, что просто действуют в собственных интересах. Рабство в душе, как сетовал Горький. Объяснить нужно как раз очарование человека, обладающего властью или символизирующего ее. В нем есть что-то, что, кажется, излучается на других и смешивается с их собственной аурой, «эффект обворожения нарциссической личности», как назвала его Кристин Олден[83]³, или, как предпочитал говорить Юнг, «мана-личность»⁴. Но люди на самом деле не излучают синюю или золотую ауру. Мана-личность может сверкать глазами или нарисовать таинственные знаки у себя на лбу, может надеть яркий костюм, чтобы произвести соответствующее впечатление, но она по-прежнему homo sapiens, обычный вид, практически неотличимый от других до тех пор, пока кто-то особенно не заинтересуется. Власть такой мана-личности существует лишь в глазах зрителя, а очарование работает только на тех, кто его испытывает. Это именно то, что нужно объяснить: если все люди более или менее похожи, почему мы сгораем от такой всепоглощающей страсти к некоторым из них? Что мы можем понять из рассказа победительницы конкурса «Мисс Мэриленд», которая описывает свою первую встречу с Фрэнком Синатрой (певцом и кинозвездой, который приобрел богатство и известность в Соединенных Штатах в середине XX века):

У нас было свидание. Я сходила на массаж, и, должно быть, приняла пять таблеток аспирина, чтобы успокоиться. Придя в ресторан и взглянув через весь зал, я увидела его. В ту же секунду у меня возникло ощущение бабочек в животе, и острое чувство, пронзившее меня от пяток до макушки. Мне казалось, что вокруг его головы был будто звездный ореол. Он представлял собой то, чего я никогда не видела в своей жизни… Когда я с ним рядом, меня бьет дрожь, и я не знаю, почему у меня не получается избавиться от этого ощущения… Я не могу думать. Настолько он обворожителен⁵.

Вообразите научную теорию, которая могла бы объяснить раболепие человеческой натуры, поняв его суть. Представьте себе, что после веков жалоб на человеческую глупость люди наконец-то поняли, почему они так фатально очарованы; представьте себе возможность подробно описать точные причины личного рабства так же объективно, как химик различает элементы. Когда вы все это представите, вы лучше, чем когда-либо поймете всемирно-историческое значение психоанализа, который единственный раскрыл эту тайну. Фрейд видел, что у пациента во время анализа развивалась необычайно сильная привязанность к личности аналитика. Аналитик становился буквально центром его мира и его жизни; он пожирал его глазами, сердце пациента наполнялось радостью при виде его; аналитик занимал его разум даже во сне. Подобное очарование имеет элементы интенсивного любовного чувства, но при этом оно присуще не только женщинами. Мужчины демонстрируют «такую же привязанность к врачу, такую же переоценку его качеств, такое же принятие его интересов, такую же ревность по отношению ко всему, связанному с ним»⁶. Фрейд видел всю странность этого феномена, и в качестве объяснения назвал это явление «переносом». Пациент переносит чувства, которые он испытывал к своим родителям в детстве, на личность врача. Он превозносит врача больше, чем жизнь, так же, как ребенок превозносит своих родителей. Он становится таким же зависимым от него, получает от него защиту и власть так же, как ребенок соединяет свою судьбу с родителями. В условиях подобного переноса мы видим взрослого человека, предстающего в глубине души ребенком. Ребенком, который искажает мир, чтобы облегчить свою беспомощность и избавиться от страхов; который видит вещи такими, какими он хочет, ради собственной безопасности, который действует автоматически и некритически, просто как он делал в доэдипов период⁷.