Отрицание смерти

Фрейд видел, что перенос был просто еще одной формой внушаемости, той, что делает возможным гипноз. Это была та же самая пассивная капитуляция перед превосходящей властью⁸, и в этом заключалась ее настоящая хитрость. В конце концов, что может быть более «мистическим», нежели феномен гипноза, вид взрослого человека, впадающего в мгновенный ступор и подчиняющегося, словно робот, командам незнакомца? Кажется, что это какая-то действительно сверхъестественная сила, как будто некоторые люди и вправду обладают маной, способной очаровать окружающих. Однако, так казалось только потому, что человек игнорировал раболепие в собственной душе. Он хотел верить, что если потеряет свою волю, то из-за кого-то другого. Он не признал бы, что эта потеря сродни некоему тайному стремлению, которое он носил с собой подобно готовности среагировать на чей-то голос или щелчек пальцев. Гипноз был загадкой только до тех пор, пока человек не признавал собственные бессознательные мотивы. Мы были озадачены, потому что отрицали то, что было основным в нашей природе. Возможно, мы могли бы даже сказать, что люди слишком охотно поддавались гипнозу, потому что должны были отрицать большую ложь, на которой базировалась вся их сознательная жизнь: ложь самодостаточности, свободного самоопределения, независимого суждения и выбора. Продолжающаяся мода на фильмы о вампирах может быть подсказкой, насколько близко к поверхности находятся наши подавленные страхи: страх потерять контроль, полностью оказаться во власти чьих-то чар, утратить возможность управлять собой. Один напряженный взгляд, одна загадочная песня, и наши жизни могут быть потеряны навсегда.

Все это было прекрасно изложено Ференци в 1909 году в эссе, которое так никто и не превзошел за полвека психоаналитической работы⁹[84]. Ференци указал на то, как важно для гипнотизера быть внушительным человеком, иметь высокий социальный ранг и уверенность в себе. Когда он отдавал команды, пациент иногда падал, словно пораженный coup de foudre[85]. Ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться, потому что внушительная авторитарная фигура гипнотизера занимала место его родителей. Он знал «только те способы пугать или быть нежным, эффективность которых была доказана на протяжении тысячелетий отношений между родителем и ребенком». Мы наблюдаем такую же технику у сторонников религиозного возрождения, когда они попеременно изводят аудиторию то пронзительным воззваниями, то успокаивают мягким тоном. С душераздирающим криком агонии и экстаза бросается человек в экстазе к ногам проповедника, чтобы обрести спасение.

Поскольку высшее стремление ребенка – повиноваться всемогущему родителю, верить в него и подражать ему, то что может быть более естественным, чем мгновенное воображаемое возвращение в детство через гипнотический транс? По словам Ференци, объяснение легкости гипноза заключается в том, что «в глубине души мы все еще дети, и остаемся ими на протяжении всей жизни»¹⁰¹¹. Итак, одним теоретическим исследованием Ференци смог разрушить тайну гипноза, показав, что субъект несет в себе предрасположенность к нему:

…нет такой вещи как «гипнотизирование», «передача идей» в смысле психического включения извне чего-то совершенно чуждого. Есть только лишь те процедуры, которые способны привести в движение бессознательные, уже существующие, самовнушающие механизмы… Согласно этой концепции, применение внушения и гипноза заключается в преднамеренном создании условий, при которых склонность к слепой вере и некритическому послушанию присутствует у каждого, но обычно подавляется… Эта склонность может быть неосознанно передана человеку, которого гипнотизируют¹².