Отрицание смерти

Другими словами, невротик изолирует себя от других, он оказывается неспособен свободно вступать в их парциализацию мира и, таким образом, не может жить общей иллюзией человеческого состояния. Он выносит себя за рамки “естественной терапии” повседневной жизни, за рамки активной, самозабвенной вовлечённости; и поэтому иллюзии, которые так увлекают других, им уже не воспринимаются. Это мера вынужденная. [21] Подобно художнику, невротик не способен создать новые иллюзии. Как наглядно об этом выразилась Анаис Нин: “Картикатурная сущность жизни проявляет себя, как только уходит опьянение иллюзии”. [22] Разве не пьёт человек, чтобы выбросить из головы все навязчивые мысли об отчаянии своего истинного положения? Человеку необходимо всегда воображать и верить в параллельную реальность или лучший мир, чем дан ему природой. [23] В этом смысле невротический симптом является способом взаимодействия с правдой о том, что иллюзия собственной неуязвимости - это ложь. Позвольте привести в качестве цитаты ещё один отрывок из мыслей Ранка о этой проблеме иллюзии и реальности:

“С правдой жить невозможно. Чтобы жить, нужны иллюзии, не только внешние, такие как искусство, религия, философия, наука и любовь, но и внутренние, которые определяют внешние [т.е. надёжное ощущение своих собственных сил и возможность рассчитывать на силы других]. Чем более человек способен принять действительность за правду, кажущееся за существующее, тем звучнее, приспособленнее, счастливее будет его жизнь. Такие устойчивые и эффективные процессы, как самообман, притворство и ошибочность восприятия, не являются психопатологическим механизмом…” [24]

Ранк называет это парадоксальным, но глубоким проникновением в суть невроза и резюмирует его словами, которые мы использовали в качестве эпиграфа к этой главе. Фактически, он полностью подрывает всю основу нашей концептуализации нормальности и адекватности, делает их проблемой относительной ценности. Невротик отказывается от жизни, потому что у него проблемы с поддержанием своих иллюзий по поводу неё, что доказывает не что иное, как невозможность жизни без иллюзий.

Таким образом, вопрос, который встанет перед наукой о ментальном здоровье, станет абсолютно новым и революционным, и в то же время будет отражать суть человеческого состояния: насколько иллюзорно мы живём? [25] Мы поймём всю значимость этого вопроса в конце этой главы, но сейчас необходимо напомнить себе, что когда речь заходит о необходимости иллюзий, в этом нет ничего циничного. Коненчо, в культурном проекте causa-sui много фальши и самообмана, но в нём есть и необходимость. Человеку необходим “параллельный” мир. Мир человеческого смысла, новая реальность, пригодная для жизни, драматизации и воспроизводства. “Иллюзия” подразумевает творческую игру на самом высоком уровне. Культурная иллюзия - это необходимая идеология самоутверждения, героическое измерение, что замещает собой жизнь для символического животного. Потерять надёжность героической культурной иллюзии значит то же самое, что и умереть - вот что означает “декультуризация” первобытных людей и что она с ними делает. Она убивает их или опускает до животного уровня хронических драк и блуда. Жизнь становится возможной только в условии постоянного алкогольного помрачения сознания. Многие из старшего поколения Американских Индейцев почувствовали облегчение, когда Большие Вожди в Оттаве и Вашингтоне взяли контроль в свои руки и прекратили этим войну и враждебность. Это было спасением от постоянной тревоги из-за страха смерти их близких, если даже не самих себя. Но они также осознавали, с тяжелым сердцем, что это затмение их традиционных систем героизма для них означает то же, что и смерть. [26]

Невроз как историческое явление