Отрицание смерти

Он живет в мире квакитульских масок из плоти и крови, которые издеваются над его самодостаточностью. Единственный способ, которым он может безопасно противостоять им, — это осознать, что он так же богоподобен, как и они, но он не может узнать об этом прямо и недвусмысленно.

Нет достоверной отгадки удивительной тайны человеческого лица, которое пристально разглядывает себя в зеркале; во всяком случае, ответ не может быть получен от самого человека, из его собственного нутра. Его собственное лицо может быть богоподобным в его чудотворности, но человеку не хватает божественной силы понять, что же означает эта сила, которая сама же несет ответственность за свое появление.

Таким образом, мы понимаем, что если ребенок будет вынужден уступить превосходящему характеру реальности и опыта, он будет не в состоянии действовать с уравновешенностью, без которой не обойтись в нашем не инстинктивном мире.

Первым делом ребенок должен отказаться от блаженного взгляда на мир. Ему стоит научиться жизни без благоговения, страха и дрожи. Только когда он приспособится к условиям своего мира, он наконец-то сможет действовать с невообразимой уверенностью в себе.

Мы говорим «присопособиться», тем не менее имея в виду нечто неестественное, фальсифицированное, имеющее скрытую истину. Ребенок должен примириться со скрытым отчаянием человеческого состояния, отчаянием, которое посещает его в ночных кошмарах, дневных фобиях и неврозах.

Этого отчаяния он избегает, создавая защиту; и эта защита является зачатком для последующего развития чувства самоценности, значимости, силы.

Она позволяет ребенку почувствовать, что он контролирует свою жизнь и смерть, что он действительно живет и действует как сознательный и вольный индивидуум, что у него есть уникальная самодельная личность, что он кто-то, а не просто дрожащая случайность, проросшая в теплице-планете «Земля», которую Карлайл навсегда окрестил «залом гибели».

Мы назвали образ жизни человека — роковой, но жизненно важной ложью. Теперь мы можем лучше понять, почему мы назвали жизнь роковой. Это есть необходимая и основная нечестность в отношении себя и своего места в мире. Это откровение — то, в чем действительно заключается фрейдистская революция в мышлении и является основной причиной того, почему мы все еще противимся Фрейду. Мы не хотим признавать свою принципиальную нечестность в вопросах действительности, факт того, что мы на самом деле никак не контролируем наши собственные жизни.

Мы не хотим признавать отсутствие своей автономности. Факт того, что мы всегда полагаемся на то, что превосходит нас, какую-то систему идей и сил, в которую мы встроены, поддерживающую нас опору.

Эти силы не лежат на поверхности. Это не всегда должен быть бог или превосходящий нас во всем человек. Однако это может быть сила всепоглощающей деятельности, страсть, вовлеченность в игру, образ жизни, который, как удобная паутина, держит человека на поверхности, оставляет его не осведомленным в вопросах своей личности и в том, что он не опирается на собственное нутро.

Каждый из нас, поддерживаемый в самозабвенном пути, остается невежественным в вопросах того, какие энергии он привлекает. Мы не задумываемся о масштабах той лжи, которую создали, чтобы жить безопасно и безмятежно.

Августин был главным аналитиком в этом вопросе, какими в наши дни были Кьеркегор, Шелер и Тиллих. Они поняли, что человек может ходить с важным видом и хвастать всем, чем хочет, но на самом деле он черпает свою «Силу Быть» с помощью бога, чередой сексуальных завоеваний, государства или принадлежности к классу пролетариата, особенно размером банковского баланса, поддерживая культ денег.

Способы защиты, которые формируют личность человека, направлены на поддержание главной иллюзии, и когда мы принимаем эту мысль, мы можем понять всю ведомость человека. Он отдаляется от самого себя, от самопознания, от рефлексии.

Его тянет к вещам, которые поддерживают ложь в его личности, его повседневную и привычную уравновешенность.

Но человек, бросая вызов судьбе, обращается именно к тем вещам, которые заставляют его чувствовать свое беспокойство, с целью избежать внутреннего дискомфорта, испытать себя против него, взять его под контроль.

Как нас учил Кьеркегор, беспокойство нас завлекает, становится стимулом для большей части нашей энергичной деятельности: мы нечестным образом играем с нашим собственным прогрессом.

Это объясняет большую часть трений в нашей жизни. Мы вступаем в симбиотические отношения, чтобы получить необходимую нам безопасность, избавиться от наших тревог, одиночества и беспомощности; но эти отношения также ограничивают и порабощают нас еще больше, потому что они поддерживают ложь, которую мы же сами создали.

Поэтому мы противимся им, чтобы чувствовать себя свободнее. Ирония судьбы заключается в том, что мы делаем это некритически, боримся внутри нашей собственной брони; и поэтому мы увеличиваем нашу ведомость, второсортное качество нашей борьбы за свободу.