Отрицание смерти

Кьеркегор описал эти линии поведения настолько блестяще, что это и сегодня выглядит сверхъестественным, и с знанием, которое подводит итог большинству психоаналитических теорий о личностной защите. В то время как сегодня мы говорим о «механизмах защиты», таких как подавление и отрицание, Кьеркегор говорил о тех же вещах в иных терминах: он ссылался на тот факт, что большинство людей живёт в «полумраке неведения» относительно своего положения,¹⁰ они находятся в состоянии «закрытости», в котором они блокируют своё восприятие реальности.¹¹ Он понимал компульсивный характер, жесткость человека, которому пришлось создать сверхмощную защиту от тревоги, тяжелую броню личности, и описал его следующим образом: 

Последователь самой суровой ортодоксии ...  Ему всё это прекрасно известно, он преклоняет колени перед святыми, истина для него — это внутреннее понятие церемоний, он говорит о встрече перед престолом Божьим, и ему известно, сколько раз там нужно поклониться; ему известно всё — совсем как человеку, который может доказать математическую теорему, когда там стоят буквы АВС, но не тогда, когда их заменяют на DEF. Поэтому ему становится страшно, как только он слышит нечто, не являющееся буквальным повторением прежнего.12

Нет сомнения, что под «закрытостью» Кьеркегор имел в виду то, что мы сегодня называем подавлением; это закрытая личность, тот, кто огородил себя ещё в детстве, не испытал свои силы в действии, не был свободен, чтобы спокойно открывать себя и свой мир. Если ребёнок не обременён чрезмерной родительской опекой, блокирующей его действия, не слишком инфицирован тревогами родителей, он может развить менее монополизирующие защиты, может остаться подвижным и открытым по характеру. Он больше других готов испытать реальность с точки зрения своих собственных действий и экспериментов и меньше на основе делегированных полномочий и предвзятости или предубеждений. Кьеркегор понимал эту разницу, делая различие между «возвышенной» и «неправильной» закрытостью. Он развил этот вопрос, дав предписание, в духе Руссо, о воспитании детей с правильной личностной ориентацией:

Крайне важно, чтобы ребёнок был воспитан посредством такого представления о возвышенной закрытости и чтобы при этом его держали подальше от закрытости неправильной. Во внешнем плане нетрудно определить, когда наступает подходящий момент, чтобы позволить ребёнку обходиться одному ...  Искусство состоит в том, чтобы постоянно присутствовать и всё же не присутствовать, так, чтобы ребёнок мог получить свободу развиваться самостоятельно, между тем как вы сами за этим постоянно наблюдаете. Искусство состоит в том, чтобы в высшей степени и на возможно более высоком уровне предоставить ребёнка самому себе, при этом придав своему кажущемуся отказу вмешиваться такой вид, чтобы суметь одновременно совершенно незаметно быть в курсе всего. ... И отец или воспитатель, который сделал все для вверенного ему ребёнка, но при этом не мешал ему становиться закрытым, всё равно принял на себя тем самым величайшую ответственность.13

Подобно Руссо и Дьюи, Кьеркегор предупреждает родителя о том, что следует позволить ребёнку заниматься собственным исследованием мира, развивать и основывать свои силы на собственном опыте. Он знает, что ребёнка нужно защищать от опасностей, и что настороженность родителя имеет жизненно важное  значение, но он не хочет, чтобы родитель навязывал ребёнку свои собственные тревоги, останавливал его активность до того, как это станет абсолютно необходимо. Сегодня мы знаем, что такое воспитание само по себе даёт ребенку чувство уверенности в себе перед лицом опыта, которого у него не было бы, если бы он был под чрезмерным контролем: это даёт ему чувство «внутреннего стержня». И именно эта уверенность в себе и внутренний стержень позволяют ребенку развить «возвышенную» закрытость: то есть это контролируемая собственным эго и самоуверенная оценка мира личностью, которая легче открывается опыту. С другой стороны, «неправильная» закрытость - это результат слишком большого количества блокировок, слишком большой тревоги, чрезмерных усилий при противостоянии внешнему опыту организмом, который был перегружен и ослаблен в своих собственных средствах управления: таким образом, это подразумевает больше автоматического подавления по существу закрытой личностью. Итак, для Кьеркегора «добро» - это открытость к новым возможностям и выбору, способность противостоять тревоге; закрытость - это зло, которое отворачивает человека от новизны и более широкого восприятия и переживаний; закрытость отрезает возможность откровения, навешивает вуаль между человеком и его положением в мире.¹⁴ В идеале этой вуали не должно быть совсем, но для закрытой личности она непроницаема.

Легко заметить, что закрытость - это именно то, что мы назвали «обманом личности», и Кьеркегор имеет в виду то же самое: