Отрицание смерти

Нетрудно заметить, что закрытость ео ipso означает ложь, или, если угодно, неправду. Однако неправда — это как раз несвобода… гибкость свободы поглощается на службе у закрытости… Закрытое представляло собою воздействие негативного отношения индивидуальности к самой себе ..15

Это совершенно современное психоаналитическое описание издержек, которые влечёт за собой инструмент подавления для личности в целом. Я опускаю более детальный и проницательный анализ работы Кьеркегора о том, как личность внутри человека становится фрагментированной вследствие подавления, как реальное восприятие реальности обитает под этой поверхностью - рукой подать, готовая прорваться через подавление, как это подавление оставляет человека на первый взгляд неповреждённым, функционирующим как нечто целостное в непрерывности - и как эта непрерывность разрушается, как личность остаётся во власти этого разрыва, выраженного подавлением.¹⁶ Для современного клинически подготовленного ума такой анализ должен быть поистине изумительным.

Кьеркегор понимал, что личностная ложь выстраивается ввиду необходимости ребёнка приспособиться к миру, к родителям и к своим собственным экзистенциальным дилеммам. Она выстраивается до того, как у ребёнка появится возможность узнать себя самого открыто и свободно, и, таким образом, личностная защита автоматическая и бессознательная. Проблема в том, что ребёнок становится зависимым от них и оказывается заключённым в оболочку своей собственной личностной брони, неспособным свободно взглянуть за пределы своей собственной тюрьмы или в глубь самого себя, понять те средства защиты, которые он использует, то, что определяет его несвободу.¹⁷ Лучшее, на что ребёнок может надеяться - это что его закрытость не будет «неправильной» или слишком масштабной, когда его личность окажется слишком напугана миром, чтобы быть в состоянии открыться всем перспективам опыта. Но это во многом зависит от родителей, от случайностей окружающей среды, как знал Кьеркегор. У большинства людей есть родители, которые «приняли на себя величайшую ответственность», и поэтому они вынуждены отгородиться от такой возможности.

Кьеркегор даёт нам несколько портретных эскизов моделей отрицания возможностей или самообмана - что одно и то же. Он стремится описать того, кого мы сегодня называем «не подлинным» человеком, человеком, который избегает развития своей собственной уникальности; он следует модели автоматической и некритической жизни, в которой был воспитан ребёнком. Он «не подлинен» в том, что не принадлежит сам себе, не является “самим собой”, не действует исходя из своего собственного центра, не видит реальности на её условиях. Это одномерные люди, полностью погруженные в вымышленные игры, присущие их обществу, не способные выйти за пределы своей социальной обусловленности: корпоративные люди на Западе, бюрократы на Востоке, племенные люди, запертые в традициях - люди повсюду, кто не понимает, что значит думать за себя, которые даже если вдруг и помыслят об этом – тут же отпрянут от идеи подобной смелости и уязвимости. Кьеркегор даёт нам описание непосредственного человека... [он и его Я] являются […] всего лишь ещё одним явлением, ещё одной деталью в необьятности временного, всего лишь составной частью остального материального мира... Таким образом, его Я в качестве составляющей части прочего вполне может ожидать, желать, наслаждаться... но оно всегда остается пассивным;... , он научается копировать других и тот способ, каким они берутся за жизнь... и вот теперь-то он живёт, как все они. И в христианстве он наружно вполне является христианином, который по воскресеньям ходит в церковь, слушает пастора и понимает его, ибо они, по сути, братья; когда же он действительно умирает, пастор за десять риксдалей вводит его в вечность; однако что касается того, чтобы быть истинным Я, он не был им ни прежде, ни теперь. Ибо человек непосредственности не знает самого себя, — он буквально знает себя лишь по платью, он не узнает своего Я … иначе как сообразно своей жизни.18