Отрывки из обрывков

Поскольку во время карантина я бросил курить, все завалено трубками, но сейчас они смотрят на меня с обиженными лицами. Однажды я уже год не курил, а потом сломался. Сейчас держусь.

Я придумал себе: когда праздник или семейное застолье, для полноты кайфа я делаю одну затяжку – но сразу со всех сторон крик: «Посмотри на себя в зеркало!» Смотреть действительно не хочется.

Никотин – нервное успокоение. Я знал людей, которые одну сигарету прикуривали от другой, – например Лёнечка Филатов или Галя Волчек. Без дыма во рту они жить не могли. Это не привычка, а образ жизни. Хотя вокруг говорят: «Вам нельзя курить, бросайте, жить осталось чуть-чуть». Но они считают, что это чуть-чуть надо прожить с двумя сигаретами во рту.

Алиса Фрейндлих сигареты не вынимает изо рта. Чтобы меньше курить, можно было бы перейти на трубку. Я послал ей четыре трубки. Не прижились. С Алисой мы никогда закадычными друзьями не были, но знакомы много лет.

Когда-то давно мы жили в Ялте в одной комнате в Доме творчества «Актер» с Львом Лосевым, Севой Ларионовым и ее мужем режиссером Игорем Владимировым. Семейных номеров там не было, поэтому Алиса с подругами жила в каком-то другом сарайчике. Так как Игорь сильно пил, мы как-то не могли его утром разбудить. Пошли в парк, собрали огромное количество цветов, перевернули Игорька на спину и сложили ему ручонки. Он при этом даже не шелохнулся. Мы обложили его целиком цветами и пошли за Алисой. Интеллектуалы.

Надо запивать алкоголь водой для того, чтобы организм внутри, в районе печени, поимел послабление удара. Потому что печень не хочет много алкоголя, а голова хочет. Вода, или запивка, несколько снижает градусность для печени.

Ни в коем случае нельзя понижать градус – водку запивать пивом. Можно загрунтоваться пивом и потом немножечко долить в организм водки. Если нет двух фужеров или кружки, взять пол-литровую банку, налить туда бочковое пиво и в пену добавить буквально чуть-чуть, граммов 50, водочки. В нашей молодости это называлось «с прицепом». Получается продукт, который, во-первых, необходим при карантине, во-вторых, совершенно безвреден для печени.

Секрет долголетия – жить без правил. Нельзя жить по правилам: скучно, бесперспективно и главное – правил такое количество, что можно просто умереть, недособлюдав их.

За короткую жизнь Пушкин, Маяковский и Высоцкий успели то, что население Гватемалы целиком не успело за столетия. Среднему человеку надо прожить больше лет, чтобы копилка наполнилась и разбилась в 120, а оттуда высыпалось не три копейки, а значительное количество поступков, находок и свершений.

Хотя… Постоянно цитируют фразу: «В России надо жить долго, тогда что-нибудь получится». Но и долго очень часто ничего не получается. Лучше пусть коротко ничего не получается, чем долго.

87 лет – четыре круга эмоций: удивление, восторг, умиление, разочарование. Предметы те же, интерес ослабевает вместе с возрастной импотенцией. Немощь провоцирует злость. Злость раздражает и толкает к глупостям. Глупость ошеломляет цельностью. Цельность в 87 лет попахивает маразмом. Маразм вовлекает в старческую сентиментальность и вызывает страх перед неизбежностью.

Я еще живой, но находиться в этом состоянии все труднее и труднее. Я заканчиваюсь и физически, и смыслово. Суммарно устал от жизни и одноразово от немощи. Мудрость – накопление немощи.

Когда возникает тревога конца, начинаешь соображать, что дольше жить уже не имеет смысла, потому что наступает пробуксовка всего, за что цеплялось существование. Нет привычки к бессилию. Вообще немощь – жуткое состояние.

А если и мощь-то была процентно занижена по основным параметрам человеческой жизни. Поневоле становишься доморощенным философом и размышляешь, вызывать скорую или лучше гордо умереть в своей постели.

В энциклопедических словарях пишут о некоторых государственных деятелях: «умер своей смертью». Как будто можно умереть чужой смертью, даже если ты этих «чужих смертей» повидал достаточно.

Непредсказуемость завтрашнего дня будоражит и заставляет суетиться. Покой – это смерть. Зачем жить? Чего-то хотеть и исполнять хотение. Возникли разочарование в хотениях и испуг стыдного конца.

Нет экспертов по правильности жизни. Один – эксперт по пушнине, второй – по драгоценностям, третий – по раннему Рериху, а четвертый – по позднему коммунизму.

Хватаются за Достоевского, Толстого, Куприна, Набокова и пытаются, исходя из их гения, напяливать на себя их параметры. Они получаются противоположными и дико спорными.

По совокупности серости, недообразования и, конечно, старости все чаще сталкиваюсь с невозможностью сформулировать необходимое. Но долгожительство страшно тем, что вдруг понимаешь, что ты себя сформулировал. Пока ты не можешь себя до конца сформулировать, ты что-то хочешь и на что-то надеешься.

Надо жить, пока не остоеб…нит. Когда это чувство начинает подпирать, гоню.

Попробовал оправдать свои жизненные форпосты.