Отшельник

Эрхард встал и оделся, повернувшись к гостям спиной. Надел джинсы прямо на голое тело – ему не хотелось при них искать трусы. Кроме того, по большому счету ему было все равно.

Эммануэль Палабрас начал с начала:

– Говорят, вам нужен новый дизельный генератор.

Эрхард застыл на месте. Он посмотрел на прикрепленные к холодильнику фотографии ЛихорадкиМитч.

– Да, – ответил он, небрежно переворачивая фотографии. – Кто вам сказал?

– Как говорится, птичка на хвосте принесла.

– Магазин электроники тоже принадлежит вам?

Палабрасу столько всего принадлежит, что никогда ничего нельзя знать наверняка.

– Нет. Слава богу. Это для меня слишком мелко. Просто слышишь чужие разговоры. А еще говорят, что вы искали какую-то девицу возле Морро-Хабле.

Эрхард немного встревожился из-за того, что кто-то докладывает Палабрасу о нем. Обычно он не представлял интереса для сплетников. Почему именно сейчас?

– Это так, Настройщик? Кто она – какая-нибудь шлюха, к которой вы воспылали желанием?

Такой ход мыслей был типичен для Палабраса.

– Нет, она вполне порядочная молодая женщина, которая… – Он чуть не брякнул: «Которая хорошо фотографирует», но почему-то решил умолчать. – Она задолжала мне за поездку в такси. Я получил деньги, и все.

Палабрас пристально посмотрел на него. Потом кивнул:

– Вы не просто старик, вы еще и старый скупердяй. – Он рассмеялся. – Вы не из тех, кто ведет распутную жизнь, напрасно тратя время и осчастливливая других. Водите свое такси, настраивайте мой рояль и будьте осторожны.

Последние слова прозвучали как угроза, хотя Эрхард пока не понимал почему.

– Что там пищит? – вдруг спросил Чарлз, тыча костылем в дверь чулана. Он распахнул дверь и уставился в темноту, на полки, где стояли банки кофе и консервированного супа. Шнуры от капельницы и катетера были спрятаны за полками и проходили выше двери; их будет видно, только если войти в кладовку и закрыть за собой дверь. Но света в кладовке нет, и Чарлз туда не пойдет. – Это отсюда доносится, – добавил он.

Эрхард знал, в чем дело. Эти звуки издает аппарат ИВЛ, когда Беатрис глубоко дышит. Возможно, это означает, что она только что помочилась. Но сейчас он не может туда войти.

– Температурный датчик; он пищит, когда внутри слишком жарко. Так что вы лучше закройте дверь.

Не давая Чарлзу войти в кладовку, Эрхард захлопнул дверь. Он старался, чтобы все его слова и движения выглядели естественно; подошел к холодильнику и заглянул внутрь. В последний раз он ездил за продуктами несколько дней назад. У него нет никакого желания тратить деньги на еду. Заметив торчащий сверху конверт Дженьюэри, он небрежно оттолкнул его подальше.

– Спасибо за предложение, Палабрас, – сказал он, стараясь сменить тему. – Но Рауль не умер. Может быть, завтра он вернется после короткого запоя в Дубае. Так что не нужны мне ни его работа, ни его квартира. – «Зато я позабочусь о его подружке, – подумал он. – Я не собираюсь бросать такси только потому, что у вас родился замечательный план. Вы не будете мне указывать, что мне делать и чего не делать». – И вообще, не знаю, что мне делать в «Таксинарии», если не сидеть за баранкой.

Помолчав немного, Эммануэль Палабрас разразился хохотом.

– Отлично, если вы думаете, что мой невозможный сын вернется! Надежда остается всегда; возможно, боги сжалятся над ним, но до тех пор его компанию – то есть мою компанию – необходимо держать на плаву. Это не завод, где трудятся роботы и который выдает продукцию. В таксомоторной фирме главное – работа с людьми, понимаете? Требуется присутствие.

Эммануэль ходил за Эрхардом по всему дому, потом вышел на улицу и ждал Эрхарда, пока тот чистил зубы, надевал чистую футболку и кормил козлов. Какое-то время они стояли бок о бок и наблюдали, как серые козлы прыгают на скалах. Чарлз вышел на улицу следом за ними; он развеселился, глядя на Лорела, однорогого козла. Девушка-масаи провела рукой по шерсти Харди, меньшего из двух козлов, обычно не поощрявшего ласки во время еды.

Эммануэль тем временем объяснял, как важно посадить на место Рауля нужного человека.

– Я подарил ему компанию, когда ему исполнилось двадцать четыре. Тогда она была единственной на острове, о конкуренции никто не слышал. Это было ровно тринадцать лет и четыре месяца назад. Ему нужно было чем-то заняться. Но на самом деле он совсем не интересовался компанией. А на работу ходил, в основном когда шел дождь.

– Я подумаю, – пообещал Эрхард, вовсе не собираясь принимать предложение. Они вернулись в дом и сидели в кухне, за маленьким столом; перед каждым стояла чашка с растворимым кофе.

– Рауль, наверное, рассказывал вам о своей работе?

– Мы о ней не говорили, но я уверен, что у него на то имелись свои причины.

– Разве не он еще тогда устроил вас на работу?

– В некотором смысле.