Отшельник

Один из серферов опустил парус и направил доску к пляжу. Хотя компания была еще далеко, Эрхард надеялся, что они движутся на «его» пляж: между утесами валялись сумки, а чуть дальше, на обочине дороги, была припаркована машина. Эрхард сидел на месте и ждал. Он не встал, пока серфер не оказался совсем рядом. Эрхард объяснил, кого он ищет: девушку с короткими светлыми волосами, американку. Серфер внимательно оглядел Эрхарда и спросил, не отец ли он ей. Эрхард засмеялся. Он гадал, стоит ли ответить: да, он ее отец, но, судя по интонации, с какой задан вопрос, решил, что отец не пользуется слишком большим уважением той девушки. Он слышал, что она хорошо фотографирует, объяснил Эрхард, и хочет поручить ей одно задание. Его слова заставили парня задуматься. Он стащил с себя гидрокостюм и плавки, а потом сказал: наверное, Эрхард имеет в виду Дженьюэри, американку. Она «офигенно летает на борде». Живет возле Морро-Хабле, но работает в баре на пляже в Марабу под названием «Большой риф». Он с ней незнаком, но здесь все о ней слышали. Эрхард спросил почему. Потому что она дикая кошка, если вы понимаете, о чем я, ответил серфер, укутываясь в большое полотенце.

Эрхард вернулся в Марабу. Машину оставил на пляже, рядом с супермаркетом, построенным у самой воды. Здесь он еще ни разу не бывал. За много лет работы таксистом он никогда никого сюда не возил. Сначала он сомневался, что сумеет найти пляжный бар, о котором говорил серфер. Но вскоре оказалось, что пройти мимо нужного бара невозможно; это единственное строение на пляже, а на плоской крыше красовалась огромная вывеска с названием, высеченным на гигантском серфе. Рядом на песке стояли побелевшие садовые стулья, но снаружи никого не было. Горстка посетителей сидела у стойки в полутемном помещении. Все они серферы, кроме того, который устроился дальше всех. В нем Эрхард узнал местного чернокожего скульптора, который ваяет из песка. Но взгляд Эрхарда тут же устремился к девушке за стойкой. Волосы у нее светлые, не слишком короткие – наверное, успели отрасти. Он подошел к стойке и посмотрел на ведерко, где стояли бутылки с холодным пивом «Сан-Мигель». Открыл бутылку и выпил половину, прежде чем сесть на табурет. Остальные посетители не прерывали разговора. Блондинка с короткими волосами сидела на корточках и закладывала в холодильник банки кока-колы. Эрхард посмотрел на нее сверху вниз и отметил ее совсем детскую шейку с тонкой белой кожей. Он отвернулся. Блондинка встала и сделала затяжку – сигарета лежала в пепельнице на стереосистеме.

– ЛихорадкаМитч, – произнес Эрхард.

Ошеломленная блондинка круто развернулась к нему, и до Эрхарда дошло: в серферской общине много недоверия и страха. Как будто все они ожидают, что их вот-вот разгонят по домам, спать.

– Не волнуйтесь, мне просто нравятся ваши фотографии, – сказал Эрхард по-английски, но сразу почувствовал, что его слова лишь усугубили недоверие девушки. Он пил пиво, не торопя ее с ответом.

Она молчала.

– Я бы хотел купить две ваши фотографии, – сказал он, переходя на испанский. – За сто евро. Как вам мое предложение?

– Фотографии? О чем вы? – спросила она так, словно даже слова такого не знает.

– Меня интересуют снимки, которые вы сделали на местных пляжах. Я видел пару с пляжа Котильо, и они мне очень понравились.

– А, эти. – Девушка подошла к стойке. – В моем блоге?

– Нет, в Интернете, – сказал Эрхард, как будто всегда находит в Интернете то, что ему нравится. – Меня интересует пляж Котильо.

– Вы что, журналист?

– Нет, я таксист. Меня зовут Эрхард.

Девушка расслабилась.

– Дженьюэри, – представилась она.

– Почему вы называетесь ЛихорадкаМитч? Это что, псевдоним?

– Не совсем. Долго рассказывать. Скажем, так я называю себя в моем блоге. А зачем вам те фотки с Котильо?

– Просто они меня заинтересовали, вот и все.

Девушка улыбнулась и закурила новую сигарету. Несколько посетителей вышли. Кроме них, в баре теперь оставалось еще двое.

– У вас есть еще фотографии Котильо? Те, которых нет в Интернете?

– Да, есть несколько. Я всегда снимаю целую тонну, а потом мне просто лень загружать их все. У меня связь медленная.

– Ясно. А есть у вас фотографии от шестого или седьмого января?

Девушка пристально смотрела на Эрхарда. Она снова стала подозрительной.

– А что?

– Вы помните пляж шестого января?

– Нет. Это не в тот день, когда я ушибла ногу?

– Не знаю.

– Тогда точно не помню. Мама говорит, что у меня память как у кошки, то есть очень плохая.

– Тогда там стояла машина. «Фольксваген».

– И что?

– Вы ее снимали?

– Как будто я помню! – Она рассмеялась, почти обиженно.

Эрхард допил пиво. Два серфера разглядывали что-то в своих мобильных телефонах. Девушка снова закурила и поставила ногу на старый ящик из-под пива. Она хорошенькая в старомодном смысле слова, но ее тонкая кожа и детское лицо очень страдают из-за того, что она слишком много бывает на солнце и слишком много пьет.