Отсрочка

— Поторопитесь, — сказала она, — сейчас придут носильщики.

— Черт! — сказал он. — Можете забрать, вы мне отбили всю охоту.

Медсестра выпрямилась, в вытянутых руках у нее было судно, она перешагнула через тела и направилась к двери.

— Спокойствие! — сказал Шарль. — В бригаде их, может, только дюжина, а разгрузить надо двадцать вагонов. Когда еще они до нас доберутся!

— Если только не начнут с хвоста… Шарль поднял руку над глазами.

— Куда нас поместят? В залы ожидания?

— Думаю, да.

— Мне немного досадно покидать этот вагон. Я здесь как-то укоренился. А вы?

— Я тоже, — сказала Катрин. — С тех пор как… мы вместе…

— Вот они! — крикнул Бланшар.

В вагон зашли люди. Они были черными, потому что стояли спиной к свету. Их тени выделялись на перегородке; казалось, они заходили одновременно с двух сторон. Наступило молчание; Катрин прошептала:

— Я же вам сказала, что начнут с нас.

Шарль не ответил. Он увидел, как два человека склонились над больным, и сердце его сжалось. Жак спал, его нос что-то насвистывал, но она не могла спать; пока он не вернется, она не заснет. Прямо напротив своих ног Шарль увидел огромную тень, которая сложилась вдвое, они уносили инвалида перед ним, потом моя очередь, ночь, дым, холод, качка, пустынные перроны, ему было страшно. Под дверью была полоска света, она услышала шум на первом этаже; это он. Она узнала его шаги на лестнице, и покой сошел на нее: «Он здесь, в нашем доме, он у меня есть». Еще одна ночь. Последняя. Матье открыл дверь, закрыл ее, отворил окно и захлопнул ставни, она услышала, как потекла вода. Он собирается спать. Там, за стеной, в нашем доме.

— Это за мной, — сказал Шарль. — Попросите их, чтобы они вас унесли сразу после меня.

Он сильно сжал ее руку, пока два носильщика наклонялись над ним, и его обдало перегаром.

— Гоп! — сказал носильщик позади него.

Шарль вдруг испугался и стал вертеть зеркало, пока его поднимали, он тщился рассмотреть, несут ли ее за ним, но видел только плечи носильщика и его голову, нахохленную, как у ночной птицы.

— Катрин! — крикнул он.

Ответа он не услышал. Он покачивался над порогом, носильщик сзади него о чем-то распоряжался, ноги Шарля опустились, ему показалось, что он падает.

— Осторожно! Осторожно! — сказал он.

Но он уже видел звезды на черном небе, было холодно.

— Ее несут за мной? — спросил он.

— Кого? — спросил носильщик с птичьей головой.

— Соседку. Это моя подруга.

— Женщинами займутся потом, — ответил носильщик. — Вас разместят в разных местах.

Шарль задрожал.

— Но я думал… — начал он.

— Вы что, хотите, чтоб они мочились прямо перед вами?

— Я думал… — сказал Шарль, — я думал… Он провел рукой по лбу и вдруг заголосил:

— Катрин! Катрин! Катрин!

Он раскачивался в их руках, он видел звезды, свет фонаря брызнул ему в глаза, потом снова звезды, потом опять фонарь, он снова закричал:

— Катрин! Катрин!

— Он что, ненормальный? — спросил носильщик сзади. — Вы замолчите или нет?

— Но я даже не знаю ее фамилии… — сказал Шарль прерывающимся от слез голосом. — Я потеряю ее навсегда.

Они поставили его на пол, открыли дверь, снова подняли его, он увидел зловещий желтый потолок, услышал, как снова закрылась дверь, он попал в ловушку.

— Мерзавцы! — сказал он, когда они ставили носилки на землю. — Мерзавцы!

— Ну, ты там, потише! — сказал субъект с птичьей головой.

— Ладно, — успокоил его другой. — Ты же видишь, у него котелок не варит.

Он услышал их удаляющиеся шаги, дверь открылась и закрылась.

— Вот и встретились, — услышал он голос Бланшара. В тот же миг Шарль получил струю воды прямо в лицо.

Но он молчал и застыл неподвижно, как покойник, широко открытыми глазами он смотрел в потолок, в то время как вода текла ему в уши и по шее. Она не хотела спать, она лежала неподвижно на спине в темной комнате. «Сейчас он ложится, скоро он уснет, а я охраняю его сон. Он сильный, он чистый, сегодня утром он узнал, что уходит на войну, и даже бровью не повел. Но теперь он безоружен: он будет спать, это его последняя ночь дома. Ах, — подумала она, — как он романтичен!»

Это была благоухающая теплая комната с атласным светом и цветами повсюду.

— Входите, — сказала она.

Гомес вошел. Он огляделся, увидел куклу на диване и подумал о Теруэле. Он там спал в такой же комнате с лампами, куклами и цветами, но без запаха и без потолка; посередине пола была дыра.

— Почему вы улыбаетесь?

— Здесь очаровательно, — ответил он. Она подошла к нему:

— Если комната вам нравится, можете приходить сюда, когда хотите.

— Я завтра уезжаю, — сказал Гомес.

— Завтра? Куда?

Она не сводила с него красивых невыразительных глаз.

— В Испанию.

— В Испанию? Значит…

— Да, — сказал он. — Я солдат в отпуске.

— И на чьей же вы стороне? — спросила она.

— А вы как думаете?

— На стороне Франко?

— Ну уж нет!

Она обвила руками его шею.

— Мой красивый солдат.

У нее было чудесное дыхание; он поцеловал ее.

— Всего одна ночь, — сказала она. — Это так мало. И именно тогда, когда я нашла мужчину, который мне нравится.

— Я вернусь, — сказал он. — Когда Франко выиграет войну…

Она еще раз поцеловала его и мягко высвободилась.