Оттепель не наступит

– Вы не понимаете! Только я могу ей помочь!

Он толкает врача, а тот держит его за плечи и пытается утихомирить:

– Вы должны остаться здесь и ждать. Мы сделаем все возможное.

Доктор уходит по коридору вглубь больницы, а папа хватается за голову и грузно падает на металлический стул.

– Папа, ты злишься?

Он поднимает на меня глаза, полные отчаяния, и отрицательно машет головой. Я касаюсь его плеча и спрашиваю:

– С мамочкой же все хорошо, правда?

Папа прикусывает губу и начинает всхлипывать. Внутренности сжал в кулак мерзкий липкий страх.

– Ты должна была меня дождаться… – тихо говорит он.

…Мы сидим в больничном холле уже, кажется, вечность. Ночь подходит к концу. Наконец, через стеклянную дверь больничного входа пробиваются робкие солнечные лучики. Я подхожу ближе, чтобы полюбоваться. Багряное солнце обволакивает огромные стеклянные небоскребы, а те в ответ отражают сотни ярких зайчиков.

Вдруг папа издаёт нечеловеческий звук и падает на колени. Я резко поворачиваюсь и всё понимаю без слов.

– Папочка! – подбегаю к нему, сажусь рядом на пол и пытаюсь заглянуть в лицо.

Папа закрывает его руками.

– Нам очень жаль, – говорит мужчина в белом халате.

Наконец, отец утирает рукавом слёзы, поднимается и спрашивает дрожащим голосом:

– Она мучилась?

– Нет. Ваша жена так и не пришла в сознание.

– Ребёнок жив?

Доктор указывает рукой на коридор, приглашая пойти с ним, а затем добавляет:

– Да. Вы можете его увидеть.

– Папа, не уходи без меня!

Отец смеряет меня тяжёлым взглядом, но все же еле заметно кивает.

Очень хочется, чтобы папа взял меня за руку, но он мрачен и холоден. Я дрожу то ли от холода, то ли от происходящего. Мысль о том, что мамы больше нет, пока не закрепилась в детской голове, и я её настойчиво отгоняю. Мы идём по узкому коридору, поднимаемся по лестнице и проходим мимо большого количества дверей. Вокруг снуют зевающие люди в белых халатах и постояльцы в пижамах. Некоторые стоят в очереди с капельницами, другие просто болтаются в коридоре, бросая на нас безразличные взгляды. Наконец, мы заходим в одну из дверей. За ней – обыкновенный больничный кабинетик с серыми стенами и резким едким запахом медикаментов. А на руках одной из медсестёр лежит свёрток. Папа расталкивает людей.

– Агата, – тихо говорит он.