Отцовский договор

Пока он едет в лифте, он успевает уволиться с работы и сесть за диссертацию, когда лифт останавливается, он ее уже дописал, в день, когда он подает свою диссертацию, на факультете воцаряется полная тишина, никто не верит, что такое возможно, конкуренты скрежещут зубами, профессор Коскинен аплодирует, защита проходит в присутствии трех специально приглашенных профессоров, которые восхваляют его, один разражается рыданиями, другая говорит, что в жизни не читала текста, который настолько будоражил бы мысли, третий просто сидит молча с лукавой улыбкой на губах, потом встает, пожимает ему руку и благодарит. После защиты его зовут преподавать в Штаты, Беркли и Гарвард бьются за то, чтобы заполучить его в качестве приглашенного профессора, Каннский фестиваль почитает за честь, если он согласится возглавить жюри, и ничего из этого бы не случилось, если бы много лет назад его не предала женщина, которая утверждала, что она его девушка, а потом решила убить его ребенка. Он запускает компьютер. Включает чайник. Находит самую последнюю версию своей работы и засыпает, положив голову на кухонный стол, еще до того, как чайник успевает закипеть.

* * *

Сестра, которая мама, назначила встречу своему парню в парке у скамеек в двадцати метрах от входа. Она хочет, чтобы они пошли туда вместе. Чтобы администраторы, медсестры и врачи, а прежде всего другие женщины в приемном отделении увидели, что это решение они принимали вдвоем. Она не одна.

– Я пойду с тобой, – ответил ее парень, когда она рассказала ему о своем решении. – Но очень прошу тебя посмотреть на это здраво.

Но она уверена в своем решении. Устранить этого ребенка не значит, что у них не может быть других детей. Вот позднее… Когда они по-настоящему этого захотят… Завести ребенка – процесс необратимый в отличие от устранения. Но по дороге в гинекологическую клинику она начинает сомневаться. А если она потом об этом пожалеет?

– Когда заводишь ребенка, ни о чем не жалеешь, – говорили ей, когда она забеременела в первый раз и бывший муж стал вести себя странно.

И те, кто так говорил, были правы. Вне зависимости от всего, что тогда случилось, она никогда не жалела о решении сохранить ребенка. Или же хоть раз в глубине души она сомневалась в правильности этого решения? Никогда. А вдруг сейчас она допускает ошибку? Что если она больше не сможет иметь детей? Надо в последний раз все с ним обсудить, с тем, который совсем не ее бывший муж, как человек он гораздо добрее, честнее и лучше. Так что она пишет ему сообщение и просит прийти на полчаса раньше. Она представляет себе, что он уже там, когда она появится, он встанет на колено и попросит ее подумать еще раз, напомнит, что любит ее, что хочет всегда быть с ней и что человек, которого они создали, заслужил этот шанс. Она подходит к скамейкам. Его там нет. Он ничего не написал в ответ на ее сообщение. Она садится на скамейку. Пишет ему снова. Пробует позвонить. Смотрит на часы. На них без двадцати. Без пятнадцати. «Где ты?» пишет она, когда время без пяти. Без трех минут он звонит ей, голос у него хриплый, он говорит, что на работе случилось ЧП: один из учеников угрожал остальным, тут директор, полицию вызвали, он должен остаться и разобраться с этим бардаком. Ему ужасно жаль, что он не может быть с ней, но с другой стороны, он не уверен, что смог бы ее поддержать, потому что ему нездоровится, да и она сама знает: он все эти больницы и шприцы всегда недолюбливал. Но он шлет ей максимальный заряд положительной энергии и надеется, что они скоро смогут увидеться. Она сидит неподвижно. Обрывает разговор, не попрощавшись. Засовывает телефон в сумочку и входит в клинику через стеклянные двери. Администратор улыбается и уточняет, она ли это. Долю секунды она сомневается. Потом кивает и проходит в приемную.

* * *

Утро пятницы, и дедушка, который папа, собирается ехать на метро до Сититерминалена, а потом на автобусе до аэропорта. Он упаковывает вещи, которые купил здесь со скидкой. Рубашки из «Дрессмана», брюки из «Гроссхандларна», блузки и детскую одежду из H&M, детскую обувь из «Дайхманна». Ни одной вещи для себя самого. Все пойдет за хорошую цену без накрутки его партнерам в другой стране. Он бережно сохраняет пакеты. Сохраняет вешалки. Сохраняет этикетки, только счищает с них красные скидочные ценники. Зачеркивает предпоследний отмеченный в самодельном календарике день и засовывает все съестное в спортивную сумку, которую возьмет с собой как ручную кладь. Он кладет туда яблоки, апельсины, мюсли, кефир, две упаковки фасоли, половинку огурца, наполовину недоеденный сыр, пакет нарезанного хлеба и банку макрели в томатном соусе. Достает пластиковую банку с крышкой и пересыпает в нее четыре пятых содержимого из пачки с растворимым кофе.