Отцовский договор

Но она с этим справилась. Точно так же, как справилась со всем остальным, когда казалось, что всё против нее. Голос вернулся. А вот бывший муж так и не появился. Никто не знал, где он и что делает, а теперь после их развода прошло уже столько лет, что люди перестали справляться о нем.

Она подъезжает к стройке и паркуется там, где согласно чертежам должна быть лужайка, но на ее месте все еще красуются лужи и кучи гравия. Она спешит во временно обустроенный конференц-зал, где до сих пор не установлены точечные светильники.

* * *

Сын, который папа, поднимается из-за столика, чтобы принести кофе и проверить младшего.

– Спит… – произносит он.

Мама смотрит на часы. Она допивает кофе.

– Тебе обязательно возвращаться? – спрашивает сын.

Мама кивает в ответ.

– Скажите, если хотите, чтобы я в ближайшее время посидела с детьми.

– Да, было бы здорово, – отвечает он. – Нам и правда не помешала бы передышка. Может, на следующей неделе?

Мама заглядывает в свой еженедельник.

– Со среды по пятницу я буду в Гётеборге, – говорит она. – Мы с Йораном встречаемся с потенциальным клиентом.

– Может, на выходных? – спрашивает сын.

– На выходных, к сожалению, сложнее. В субботу вернисаж в галерее «Магазин III»[82], а в воскресенье мы с девчонками пойдем на концерт в Бервальдхаллен[83]. А в следующие выходные?

– Пожалуй, можем созвониться, – говорит сын, желая отомстить матери за то, что у нее есть своя жизнь. – Но ты же придешь на праздник в воскресенье?

– Ну разумеется, – отвечает мама. – Хочешь оставить себе алоэ вера?

– Не откажусь, – отвечает сын.

– 119 крон, – произносит она и протягивает ему тюбик.

Сын говорит «спасибо» и выдавливает еще немного прозрачного зеленого крема.

– Приятно, – говорит он. – Даже холодит немного.

– Алоэ вера – превосходная вещь, – отвечает мама. – Прямой импорт. Лечит любое воспаление. Когда я работала в магазине, я его рекомендовала девяти покупателям из десяти.

Сын говорит спасибо.

– Цена 119 крон – повторяет она. – Можешь мне через телефон перевести. Или на карту скинуть.

Сын смотрит на мать.

– Ты серьезно? – спрашивает он.

– Я его ровно по этой же цене покупаю, – отвечает мама. – Это без надбавки.

Сын кивает. Деньги он отдает ей наличными.

– Ты что, обиделся? – спрашивает мама.

– Вовсе нет, – отвечает сын и пытается улыбнуться.

Они прощаются, мама бегом бежит к машине и оказывается за рулем раньше, чем захлопывается дверь ресторана.

Он остается сидеть, сын все еще спит. Когда машина выезжает с площади, он встает и отправляется домой. Сворачивает влево с холма. Минует шлагбаум, всегда закрытый по утрам с семи до девяти и по вечерам с четырех до шести. Он пытается сосредоточиться на чем-то, пробует придумать запоминалку для часов работы шлагбаума: в семь лет идешь в школу, в девятом классе ее заканчиваешь, и это случается в шестнадцать, а в восемнадцать можно сдать на права. Он смотрит на проезжающие машины и называет про себя модели: «Хонда Цивик», «Тойота Приус», «Вольво V70», еще одна «Вольво V70», «Мазда 3». Идет дальше мимо отдельно стоящих домов и яблонь, многоэтажек и стройплощадки, где недавно начали взрывать скалу, чтобы освободить место под канализацию и фундамент нового дома, каждый день в десять утра, двенадцать дня и четыре вечера шоссе перекрывают и разносится предупреждающий гудок, потом приглушенный грохот, а после него длинный гудок, оповещающий, что взрывные работы окончены. Он уже почти дошел, но все еще размышляет о разном – о правилах парковки, о мужике с маленькой белой собачонкой, которая обычно ходит на прогулку в жилете, а сегодня как раз вышла без него, о парне в оранжевой футболке с увесистой связкой ключей, который работает приходящей сиделкой и всегда улыбается, когда они сталкиваются в лифте, он сворачивает во двор своего дома, открывает электронным ключом дверь парадной, все наваливается на него разом в лифте, он сам не знает, почему, но ему уже не остановиться, это прямо как в детстве; он заходит в прихожую, оставляет там коляску, добредает до спальни, кричит в подушку, швыряет одеяла в стену, замечает свое отражение в зеркале и успокаивается, потом тихонько сидит на краю кровати и пытается понять, что же происходит.

В прихожей просыпается сын. Папа выходит из спальни и берет его на руки. Младший смотрит папе в глаза. Он протягивает ручку и дотрагивается до холодной слезинки, оставшейся у папы на щеке. Оба улыбаются, когда слезинка лопается, обращаясь в ничто.

* * *

Папа, который дедушка, выходит от доктора, сердце громко стучит в груди. Он звонит бывшей жене. У нее нет на него времени. Ей надо строить дома, ходить на выставки, танцевать танго с молодыми любовниками. Тогда он звонит сыну. Сын отвечает. Голос у него звучит странно.

– Ты простыл? – спрашивает папа.

– Нет, – отвечает сын.

– Это потому, что ты шапку не носишь, – говорит папа.

– Я не простыл, – повторяет сын. – Что с тобой вчера случилось? Мы тебя несколько часов ждали. Почему ты не пришел на ужин?

– Были обстоятельства, – говорит папа.

– Сестра расстроилась, – отвечает сын. – О на лазанью приготовила.