Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

“Вред немецкому языку", ” сказал тосевит. “Месть за все, что они сделали с нами. Нам больше ничего не нужно".

Он был невосприимчив к доводам разума. Это было самое пугающее в нем. Тем не менее Горппет попробовал еще раз: “Но вред также причинят тем, о ком вы заботитесь”.

“Мы накажем дойче”. Да, Большой Уродец был непроницаем. Он взмахнул винтовкой. “Иди внутрь”.

“Ты не будешь меня слушать”, - запротестовал Горппет.

“Я не просил тебя приходить сюда. Я не говорил, что послушал бы тебя, если бы ты это сделал. Почему я должен тебя слушать? Ты будешь только лгать мне". Тосевит снова указал стволом винтовки. “Иди внутрь, я тебе говорю, или ты больше никогда никуда не пойдешь”.

Отчаяние в его печени, Горппет пошел. Большой уродец закрыл дверь. Замок щелкнул. Горппет очутился почти в полной темноте; лишь крошечный лучик света просачивался под нижнюю часть двери. Он должен был исследовать на ощупь. Он не нашел ничего, кроме подушки, которая могла бы сойти за коврик для сна, и металлического горшка, который, как он предполагал, он должен был использовать для своих экскрементов.

"Я должен был позволить себе сесть в тюрьму", — подумал он. Все было бы лучше, чем это.

Странно, но Йоханнес Друкер не испытывал ненависти к Ящерам, сражаясь с ними в двух войнах. Он был профессионалом. Они были профессионалами. Обе стороны просто выполняли свою работу. Если бы Ящеры думали иначе, они бы убили его после нападения на их звездолет.

Теперь, однако, он ненавидел их. Он тоже ненавидел Гюнтера Грильпарцера за то, что тот пытался его шантажировать. Он смог что-то сделать с Грильпарцером, который, как он искренне надеялся, был мертв. И он ненавидел Ящериц за то, что они шантажировали его. Беда была в том, что он ничего не мог с ними поделать.

Он посмотрел в бинокль Цейсса на дом в Канте, где евреи прятались с бомбой из взрывчатого металла. Артиллерийский снаряд или обычная бомба с пикирующего бомбардировщика могли убить их всех до того, как они смогли взорвать украденное оружие. Если бы это произошло, кризис закончился бы.

Может. Если в этих словах не было большого смысла, то только до тех пор, пока вы не сопоставите их с риском. Если бы снаряды, если бы бомбы не сделали своего дела…

В этом случае Кант и большая часть прилегающей сельской местности сгорели бы в радиоактивном огне. Евреи в какой-то мере отомстят рейху, и кто мог предположить, что произойдет дальше?

Он даже понял, почему евреи, засевшие в Канте, хотели отомстить. До того, как гестапо увезло Кэти, он не думал, что сделал бы это. До тех пор он не видел в евреях людей, только врагов рейха. Но, учитывая то, что он чувствовал по отношению к чертовым чернорубашечникам, почему они не должны чувствовать то же самое, только сильнее? Черт возьми, конечно, Германия дала им достаточную причину.

А Мордехай Анелевич был не кем иным, как мужем и отцом, пытающимся найти свою семью, как это делал сам Друкер. Господи, каждый из них даже назвал сына в честь одного и того же человека. Да, евреи были людьми, что бы там ни говорили эсэсовцы.

Но Друкер все равно ненавидел Анелевича, не за себя, а за то, что через еврея Ящеры смогли заманить его в ловушку. Если бы они рассказали его начальству то, что знали, он больше не смог бы защищать Кэти.

Он также ненавидел Горппета и надеялся, что евреи перерезали горло несчастной Ящерице. Насколько он знал, они могли бы это сделать. Горппет вошел в этот дом, но не вышел оттуда, так же как и Анелевич.

Несмотря на свое отвращение к Расе, Друкер обнаружил, что ему приходится работать с Ящерами и с ними. Он не мог сам подойти к этому дому в Канте, не в своей модной новой форме генерал-майора. Это было бы все, что нужно еврейским террористам. Они взорвали свою бомбу просто ради удовольствия взорвать высокопоставленного нациста. Черт возьми, на их месте он сделал бы то же самое.

Поскольку он не мог подойти к евреям, он вошел в палатку, где все еще работал начальник Горппета, мужчина по имени Хоззанет. Другая Ящерица разговаривала с Хоззанетом, тем, чей стиль раскрашивания тела он узнал. “Я приветствую тебя, пилот шаттла", — сказал он — разговор с этим человеком должен был быть интереснее, чем разговор с мужчиной из Службы безопасности.

Ящерица, с которой он разговаривал, повернула в его сторону удивленную глазную башенку и спросила: “Откуда ты знаешь, что означает моя краска для тела?”

“Я также летал в космосе в качестве пилота верхней ступени A-45", — ответил Друкер. “Я пытался уничтожить один из ваших звездолетов, но мне это не совсем удалось”. Поскольку он не думал, что встречал пилота раньше, он также назвал свое имя.

К его удивлению, Ящерица сказала: “О, я помню тебя. Я был пилотом шаттла, который доставил вас обратно в Нюрнберг после того, как вы были освобождены из плена. Я Нессереф.”

“А ты?” Сказал Друкер и понял, что это прозвучало глупо, как только слетело с его губ. “У нас на моем языке есть поговорка: тесен мир, не так ли?”

“Похоже на то", ” сказал Нессереф. “Он достаточно мал. Мне дали понять, что мы разделяем Мордехая Анелевича как друга”.