Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

С нацеленной на него винтовкой у Мордехая не было выбора. Босс, подумал он, когда его уводили. Почему бы им просто не назвать его фюрером? Это всего лишь один шаг вверх. Он этого не сказал; он посчитал, что это слишком вероятно, чтобы его убили.

Когда хулиганы отвели его обратно в подвальную комнату, где держали на льду, они с ненужной жестокостью захлопнули за ним дверь. Может быть, они надеялись, что взрыв заставит его подпрыгнуть. Это немного помогло, но они не получили удовольствия от того, что увидели так много.

В этой комнате никто ничего не мог разглядеть. В нем не было ни ламп, ни окон. Ему стало ужасно скучно, когда они припарковали его там. Он не знал, как долго они оставляли его в холодильнике. Он действительно знал, или думал, что знал, что проводил слишком много времени во сне. Ему больше нечем было заняться. Однако, сколько бы он ни спал, он всегда чувствовал себя усталым, не очень отдохнувшим.

Он время от времени дергал дверь, когда не спал. Он так и не поддался. Если бы он был героем приключенческого романа или фильма, он смог бы взломать замок — либо так, либо выломать дверь, не издав ни звука. Будучи всего лишь обычным парнем, он застрял там, где его спрятали террористы.

Пару раз он слышал, как они говорили на языке Расы, и Ящерица отвечала им. Они не упомянули ему, кто такая Ящерица. Он надеялся, что это был не Нессереф. Достаточно того, что он попал в беду, не таща за собой своего друга. Он также надеялся, что это был не Горппет. Если бы мужчина из Службы безопасности не забрал беффеля Генриха, он никогда бы снова не нашел свою семью. Он слишком многим был обязан Ящеру, чтобы желать, чтобы тот подвергался опасности.

Но он не знал. У него так и не было возможности это выяснить. Террористы эффективно удерживали его и Ящерицу, кем бы она ни была, от того, чтобы иметь что-либо общее друг с другом. На их месте он поступил бы так же. Это не помешало ему пожалеть, что они оказались менее профессиональными.

А потом — прошло не больше пары часов после того, как он неохотно восхитился их профессионализмом, — они все начали кричать друг на друга. Это было все равно что слушать ужасный семейный скандал. Но все в этой семье взяли с собой штурмовую винтовку, а взрывоопасная металлическая бомба лежала всего в нескольких метрах от них. Семейный скандал здесь может иметь экстравагантно летальные последствия.

Наконец воцарилась тишина. Никто ни в кого не стрелял, насколько мог судить Мордехай. Но он не имел ни малейшего представления о том, что произошло — он не мог разобрать слов — или почему они вообще начали кричать друг на друга. Все, что он мог делать, это сидеть там, в темноте, удивляться и ждать.

Вместо того чтобы ждать, он заснул. Он не думал, что проспал очень долго, когда дверь распахнулась. Один из хулиганов посветил ему фонариком в лицо. Другой прорычал: “Давай. Ты собираешься встретиться с боссом.”

”Правда?" Анелевич зевнул, встал и сделал, как ему было сказано.

Он все еще зевал, когда двое громил сопроводили его к Бенджамину Рубину. Рубин не стал ходить вокруг да около: “Правда ли, что если мы сдадимся, то сможем сдаться Ящерам, а не проклятым нацистам? И предполагается, что здесь будет обеспечен безопасный выход, а потом — помилование. Это правда или нет?”

“Да, это правда", — ответил Мордехай, более чем немного ошеломленный. “Разве это имеет значение?”

”Это имеет значение", — мрачно сказал Рубин. “На этих условиях мы сдаемся”. Он снял с пояса пистолет и протянул его Анелевичу. “Вот. Теперь это твое.”

Еще двое его последователей привели Ящерицу, о которой слышал Мордехай. Это был не Нессереф; он бы узнал ее краску для тела. “Я приветствую вас", ” сказал он. “Ты что, Горппет?” Когда Ящерица сделала утвердительный жест, Анелевич продолжил: “Они сдаются Расе в обмен на безопасное поведение и прощение. Не могли бы вы пойти и договориться о том, чтобы забрать их и вывезти из Рейха?”

“Это будет сделано”, - ответил Горппет. “И ты не представляешь, как я рад, что это будет сделано”.

“О, я мог бы", ” сказал Анелевич.

Один из евреев, следовавших за Рубином, повел Ящерицу к входной двери. Она открылась, затем снова закрылась. Рубин сказал: “Я рассчитываю на то, что Гонка сдержит свои обещания".

“Это хорошая ставка", — сказал Мордехай. “Они лучше разбираются в таких вещах, чем мы”. Он приподнял бровь. “Что заставило тебя наконец передумать?”

“А ты как думаешь?” — с горечью сказал Бенджамин Рубин. “Мы пытались взорвать проклятую бомбу, и это не сработало”. Он выглядел так, как будто ненавидел Анелевича. “Последние двадцать лет я думал, что ты заботишься об этом”. “Я тоже”, - сказал Мордехай. “Но знаешь что? Я никогда в жизни не был так счастлив, узнав, что был неправ".

“Что ж, один кризис разрешен”. Атвар заговорил с заметным облегчением. “Решен без жертв, тоже, я мог бы добавить. Это такая приятная новинка, я бы не прочь, чтобы она случалась почаще”.