Отвлечение

Мужчина краснеет так же, как и его разгневанная противница. Вижу, как его рука тянется к стаканчику, и мой рот медленно приоткрывается, когда он отводит руку назад и швыряет бумажный стаканчик прямо в лицо Элоизе. Стаканчик, в котором все еще оставалась жидкость, бьет ее по лбу и сминается еще больше. Содержимое стекает по ее носу и щекам, после чего чашка отскакивает в сторону и падает на землю.

Не совсем уверен, что происходит дальше. Все, что я знаю, это то, что я держу мужчину за лацканы его пиджака, в то время как другой клиент хватает его за руки. Вместе мы втаскиваем его за дверь и швыряем вперед. Он переваливается через капот моей машины, ругаясь и изрыгая непристойности, и ударяется о беспощадный бетон.

— Ты гребаный трус! Бросил горячий напиток в лицо молодой девушке! — кричит мой союзник и наносит валяющемуся мужчине удар ногой по ребрам. Тот вскрикивает и вздрагивает, после чего вскакивает на ноги, держась за бок. — Что, черт возьми, с тобой не так?

— Пошли вы! — хрипит наш враг и опирается на мой капот.

Я пытаюсь себя контролировать, больше всего на свете желая обо что-нибудь разбить его толстую физиономию.

— Убирайся отсюда и не возвращайся.

— Я вытру тобой пол, если ты когда-нибудь это сделаешь, ты, жирная лысеющая тупица. — Угрожает мой союзник, указывая пальцем на мужчину, когда тот, пошатываясь, уходит.

Не жду больше ни секунды, чтобы поблагодарить мужчину за помощь; просто поворачиваюсь и мчусь обратно в кафе. Элоизы там нет, и, к счастью, оставшиеся посетители помогают молодым девушкам убирать со столов.

Вижу, что другие бариста явно потрясены, но сейчас меня волнуют не они.

— Где она? — спрашиваю я у той, что стоит за стойкой и протирает столешницы.

Она бросает на меня любопытный взгляд, после чего указывает на дверь у боковой стены с надписью «Только для персонала». Я киваю и толкаю дверь, открывая взору опрятную комнату с фартуками и пальто, висящими вдоль стены.

Все остальное увешано фотографиями и сертификатами, а рядом с небольшим телевизором стоит удобный на вид диван. Элоизы нигде не видно.

Элоиза

Слезы текут рекой, когда я утыкаюсь теперь уже холодным лицом в согнутые колени и крепко обхватываю их руками. Я не могу сдержать рыдания, которые вырываются из моей трясущейся груди и сжимают горло.

Мои липкие волосы цепляются к вискам, но мне все равно. Я просто хочу уйти домой и свернуться калачиком в своей кровати, укрывшись одеялом.

Мои губы щиплет, но я знаю, что они не сильно обожжены. Боль нежеланна. Я ненавижу боль. Я ребенок, когда дело доходит до боли, но я не хочу двигаться. Сейчас я чувствую себя в безопасности.

Не могу припомнить, когда в последний раз мне было так страшно.

Он плеснул в меня кофе!

Из меня вырывается еще одно рыдание, и еще больше слез промокают мои колени. Кого это волнует? Все равно я промокла насквозь. Мой белый топ испорчен, а уровень стресса невыносим.

Я больше не могу это делать.

Я больше не хочу это делать.

Раздается легкий стук в дверь.

— Уйдите, — требую я, желая просто исчезнуть.

На этот раз стук более агрессивный.

— Вы что глухие? — кричу я, еще крепче сжимая свои ноги. — Я сказала, уйдите!

Дверь со скрипом открывается, но я не утруждаюсь поднять глаза. Почему кто-то хочет видеть меня такой? Неужели они не могут понять, что я не хочу, чтобы они были здесь? Держу пари, это Холли. Она слишком мила.

— Уходи, — прощу я, мой голос тих и звучит таким же побежденным, какой я чувствую себя внутри.

— Элоиза.

Все мое тело напрягается, когда я слышу его голос. Что он здесь делает? Я не могу с этим справиться.

— Не надо, мне и без того стыдно, что вы видите меня такой.

Чувствую его теплые руки на своих запястьях. У меня нет сил сопротивляться, поэтому я позволяю ему убрать их с моих ног. Он продолжает держать мои безвольные запястья, вставая и поднимая меня на ноги.

— Выглядишь липкой, — комментирует он, когда я открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Я вижу в нем только беспокойство, но одно его присутствие заставляет меня нервничать. Это не потому, что он не должен быть со мной в уборной наедине, а потому, что я настолько унижена, что не описать словами. Потребность снова разрыдаться непреодолима.

Я не могу ее сдержать. Икание пробивается сквозь комок в горле, и мое тело в ту же секунду слабеет. Я едва не падаю на землю, слезы и рыдания переполняют меня. Закрываю лицо ладонями, когда теплые руки обнимают меня и прижимают к еще более теплой груди.

Его утешение очень сильное. Я чувствую, как оно проникает сквозь мою кожу и кости, но я не хочу этого. Оно мне не нужно.

— Перестаньте. Не обнимайте меня. Я не могу этого вынести. — Я отталкиваю его, но его руки сжимают меня лишь крепче.

— Мне жаль, что с тобой это случилось, — шепчет он и прижимается щекой к моему лбу. — Ты поранилась?

— Только мое эго, — отвечаю я. Мое тело напрягается, когда слезы, наконец, утихают, и мой мини-срыв проходит. — Я испачкаю вашу рубашку.