Отвоёванная весна

- Благодарствуйте, - не оборачиваясь, бросает она через плечо. - Чужое нам без надобности. Уж мы как-нибудь своим пропитаемся. Свое-то хоть и без разносолов, зато честное, - и она решительно направляется к двери.

- Стой! - гремит Рева, вскакивая из-за стола. - Стой! О якой чести говоришь? Да ты что же, хозяйка, меня за подлеца считаешь? За Иуду? Думаешь, честь свою продал за эти баночки, будь они неладны?.. Нет, погоди! - Рева берет хозяйку за плечи и резко поворачивает к себе. - Дивись в мои очи! Дивись!.. Ну? Такие очи у Иуды?.. Да як же ты...

Долго приходится нам убеждать хозяйку, что консервы трофейные, что они добыты в бою, что мы свои, советские люди.

Наконец поверив, она садится за стол. Рева накладывает ей полную тарелку, мешая сардины, плавленый сыр, пшенную кашу, картофель. Смущенно улыбаясь, она пробует это странное месиво, а Рева ораторствует:

- Цей сыр из Голландии, це рыбки из Франции. Мясо из Австрии. Сало наше. А своего, немецкого, - ничего. Разумеешь, якие бандюки?

Хозяйка неожиданно отодвигает от себя тарелку и настороженно смотрит на Реву.

- Шо? - удивляется тот.

- А те... бандюки за баночками не придут? - тихо спрашивает хозяйка.

- Ни! - весело смеется Рева. - Ну, як такое может быть, чтобы мертвяки ходили?.. Ни! Кушай себе на здоровьице, хозяюшка...

Следующий день выдался ясный и солнечный. Я сидел у окна. В окно была видна полянка около дома, сосняк и единственная дорога, ведущая в Ляхов.

Ночью, очевидно, ударил крепкий заморозок, он сковал щедро напоенную влагой землю, и осеннему солнцу оказалось не под силу разморозить ее - полянка подсохла, и только посредине блестела небольшая лужица. Солнце медленно поднималось над лесом, словно ему некуда торопиться: в эту осеннюю пору его путь по небу был действительно короток. Приближалась зима.

Утром хозяйка нагрела воду, я долго мылся, брился, приводил себя в порядок и вот сейчас сижу у окна и намечаю первые вехи нашей партизанской борьбы.

Еще вчера первоочередной, главной задачей были поиски базы. Сегодня это уже позади: на первых порах едва ли можно найти лучшее место, чем Ляхов - этот поистине медвежий угол. У нас уже есть кое-какой запас продуктов и боеприпасов. Ларионов к Абдурахманов хранят наши трофеи у «вороньей деревни», и сегодня на рассвете Рева с Никитой отправились за ними, чтобы привезти сюда наше богатство.

Теперь нам нужен план - план организации отряда, план боевых действий, если, конечно, можно назвать боевым планом то, что под силу нашей четверке, затерянной в Брянском лесу, наводненном вражескими засадами, среди пожарищ, виселиц, расстрелов, жестокого фашистского террора.

Нелегко дается мне этот план. Никак не уживаются друг с другом время, которое не ждет, мои мечты о маломальских серьезных боевых операциях и наши ничтожные возможности. На пути один за другим возникают, казалось бы, безнадежные тупики.

Я намечаю боевые операции. Мы бьем врага на большаках, в селах, на железной дороге - и упираемся в первый тупик: нас четверо, всего лишь четверо. Энергично собираем отряд, он численно вырастает уже в солидную, ощутимую силу - и второй тупик: чем вооружить бойцов, чем накормить их? Исподволь, систематически начинаем готовиться к борьбе, подбираем людей, налаживаем разведку, параллельно в мелких операциях добываем оружие и продовольствие... Опять тупик: мы не можем без меры растрачивать время.

Пытаюсь сузить свои мечтания, сжать сроки, найти новые возможности, и постепенно все четче и четче вырисовывается план.

Мы все-таки должны связаться с подпольными райкомами. Это сразу же выведет нас на широкую дорогу, мы станем зрячими, обретем силу, людей, связи.

Мы обязаны - с Таней или без Тани - найти радиоприемник. Он позволит нам чувствовать пульс Большой земли. Мы начнем распространять сводки среди народа, поднимать его на борьбу, обрастать своим активом и подпольем.

Не теряя времени, будем бить врага. Первая операция на одном из лесных большаков: практика показала - это под силу нам. Вторая - на железнодорожной ветке Суземка - Трубчевск. Об этой ветке нам рассказал Попов, старик железнодорожник из Суземки. Наша армия при отходе разрушила ее. Трубчевский бургомистр Павлов решил восстановить эту ветку: он выгоняет на работу железнодорожников - тех, кто связан семьей, старостью, болезнями, кому трудно уйти в лес. На ней уже поставлены два деревянных моста, уже кончают ремонтировать паровоз. «Снимите с нас этот грех, - говорил Попов, - разорите нашу работу». Вот мы и сделаем это.

Вести об этих операциях, как эхо, разнесутся по лесу - тому порукой рассказ старика-перевозчика на Неруссе. Они вольют новые силы в народ, и к нам придут те, кто ищет руководства для борьбы. Они пополнят нашу базу оружием и продовольствием...

- Военные идут! Много! - неожиданно врывается в комнату хозяйка.

Смотрю в окно. По дороге медленно въезжает на поляну телега. На телеге Никита. Рядом шагают Рева, Ларионов, Абдурахманов и трос незнакомых мне военных... Нет, один среди них знакомый... Не может быть... Но это его шинель, его такая характерная, подтянутая фигура, а лицо...