Озеро Туманов

Фома верхом подъехал к своему крестному. Граф Уорвик представил его герцогу Хамфри.

Фома был герцогом в самое сердце сражен: пожилой – лет сорока пяти, — но стройный, сильный – это было заметно по его осанке, — с лицом ласковым и жестоким одновременно. Как и все в Англии, Фома знал, что герцог Хамфри, после неудачных браков с королевами, в конце концов женился на своей любовнице, даме, не имеющей ничего полезного для геральдического древа, но, очевидно, имеющей немало полезного лично для герцога. В таком поступке Фома усматривал немалую смелость.

— Фома – сын сэра Джона Мэлори, члена Парламента, — говорил герцогу граф Ричард, его брови беспокойно сходились над переносицей, конь под графом приплясывал, словно торопясь покончить с этим разговором или, по крайней мере, оттеснить от этого разговора самого Фому. – Он оказал немалые услуги королю Англии, как на поле боя, так и в иных делах.

— О! – сказал герцог Хамфри и с любопытством уставился на Фому. – Вот как?

Фома покраснел и поклонился.

— Гранд мерси, монсеньор, — пробормотал он, зачем–то переходя на язык «ойль», которым владел весьма плохо, но которым пользовался в затруднительных случаях. – А где вы высадились, сэр? – спросил он у герцога, потому что после схватки в порту Кале чувствовал себя человеком, который разбирается в кораблях, проливах, причалах, мелях и тому подобном.

Граф Ричард неодобрительно покачал головой, но Хамфри Глостер, к его удивлению, охотно начал рассказывать молодому Мэлори, что прибыл с подкреплением из Саутгептона и высадился западнее Кале, и на то, чтобы сойти на берег с кораблей английским рыцарям и лучникам потребовался целый день и потом еще ночь ушла на отдых, и они отправились в путь еще до рассвета.

— Но, как я вижу, вы справились с неприятелем еще до нашего прибытия, — заключил герцог Хамфри.

— Все потому, что бургундцы – плохие моряки, — сказал Фома. – Но это и не могло быть иначе, ведь у самой Бургундии нет выхода к морю! И я не понимаю, как фламандцы такое допустили, но все их корабли сели на мель и не могли двинуться с места. Так что нам оставалось просто подойти к ним по воде, как по суше, и голыми руками разобрать на части!

Герцог Хамфри засмеялся:

— Вот так история, клянусь шпорами!

Ричард Уорвик оттеснил наконец Мэлори и заговорил сам, быстро и сердито:

— Мой крестник забыл упомянуть о том, что прежде, чем такое произошло, мы изрядно помогли бургундцам растеряться и даже потерять голову: неожиданно для них мы воспользовались береговой артиллерией. Мы обстреляли вражеские корабли диким огнем, и эта внезапность повергла наших врагов в панику. Вот с чего началась наша победа, а вовсе не с того, что тупоголовые бургундцы ухитрились посадить свои суда на мель в порту!

— О, — молвил герцог Хамфри, — стало быть, вы применили дикий огонь?

И, оборвав разговор, он отправился обратно к своим войскам, чтобы уточнить приказания и проследить за их выполнением.

Граф Ричард устремил укоризненный взор на Фому.

— Ах, крестник, — только и произнес Ричард Уорвик, — когда уж вы только возьметесь за ум! Когда вы станете рыцарем, вам придется вести беседы с королями и их братьями, и с любовницами их братьев и, да хранит вас Господь, даже с их женами, — научитесь же наконец подбирать правильные слова и поворачивать свои поступки доброй стороной!

— Но что недоброго было в том, что англичане растерзали бургундские корабли, словно собаки охотничью добычу? – удивился Фома. – Поистине, славное деяние! И не сойти мне с этого места, если ничего подобного еще не происходило.

— Воспользоваться ошибкой врага – это одно, а разумно поразить его огнем – это другое, — ответил граф Ричард. – Второе содержит в себе куда больше доблести.

— Но я же не стрелял диким огнем! – возразил Фома.

— Ваш человек там был, как говорят, — заметил граф Уорвик.

(Ему об этом доложил копейщик Фомы, Длинный Хамфри.)

Фома пожал плечами:

— Он остался там потому, что не мог натягивать лук.

— Об этой причине как недостойной также не следовало бы упоминать, — указал граф Уорвик. – Ах, Фома, Фома! Ничему–то вы не учитесь!..

Глава двенадцатая ОЗЕРО ТУМАНОВ

Ричард Уорвик сказал:

— Я уж и не знаю, какими глазами мне теперь смотреть на шерифа Мэлори! Ведь он вверил мне заботу о вашем воспитании, крестник, а вы уже в который раз проявили себя отнюдь не лучшим образом.

Фома не знал за собой большой вины и решил, что граф Ричард шутит.

Но тот и не думал шутить.

— О вас ходят самые гнусные слухи, — продолжал Уорвик. – Даже добрый герцог Хамфри был озадачен, когда ему рассказали о том, что вы натворили в монастыре Поперине.

Фома помрачнел и опустил голову, а затем вскинул глаза на крестного и просто спросил:

— А кто распускает эти слухи – обо мне и монастыре Поперине?

Граф Ричард горько улыбнулся и взял Фому за руку:

— Фома, Фома, дитя мое, разве вы не знаете, какими ужасными сплетниками могут быть солдаты?