Ожерелье королевы

– Вы же знаете: я ведь говорила вам о том офицере – у него не все дома, но он очень мил; он влюблен в королеву, на которую вы немного похожи.

– Да, я знаю.

– Я имела слабость предложить вам невинное развлечение: позабавиться и подурачить бедного малого, заставив его поверить в каприз королевы.

– Увы! – вздохнула Олива.

– Я не стану напоминать вам о двух наших первых ночных прогулках в Версальском парке в обществе этого бедного малого.

Олива снова вздохнула.

– Подождите: это еще не беда… Вы дали ему розу, вы допустили, чтобы к вам обращались: «Ваше величество», вы дали ему целовать руки – это ведь только шалости. Но… Милая Олива! Это как будто еще не все.

– Как?.. – покраснев, пролепетала Олива. – В каком смысле.., не все?

– Состоялось третье свидание, – отвечала Жанна.

– Да, – нерешительно произнесла Олива, – вы это знаете: ведь вы там были.

– Казалось, что он опьянен, ошеломлен, что он потерял голову, он хвастался, что получил от королевы неопровержимое доказательство взаимной любви… Решительно, этот несчастный малый сошел с ума!

– Боже мой! Боже мой! – прошептала Олива.

– Мы имели дело с сумасшедшим, другими словами – с человеком, который ничего не боится и ничего не щадит. Пока речь шла о подаренной розе и о поцелуе руки… что ж, на это возразить нечего: у королевы есть розы в ее парке и есть руки, которые в распоряжении всех подданных, но если правда то, что было во время третьего свидания… Ах, дорогое дитя мое, я перестала смеяться с тех пор, как мне пришла в голову эта мысль! Олива от страха стиснула зубы.

– Что же теперь будет, мой добрый друг? – спросила она.

– Прежде всего будет то, что вы не королева, насколько мне известно, по крайней мере.

– Да.

– И что, узурпировав сан ее величества, чтобы совершить.., легкомысленный поступок…

– Так что же?

– Да то, что это называется оскорблением величества. А виновных в этом увозят очень далеко. Олива спрятала лицо в ладонях.

– Ну а потом, – продолжала Жанна, – так как вы не совершили того, чем он хвастается, вы сможете это доказать. За два первых легкомысленных поступка двоих приговорят к четырем годам тюрьмы и к изгнанию.

– Тюрьма! Изгнание! – вскричала перепуганная Олива.

– Это неизбежно. Но я, как всегда, приму все меры предосторожности и укроюсь в убежище.

– Вы не можете спасти меня, – с отчаянием сказала Олива, – ведь вы тоже погибли.

– В глуши Пикардии у меня есть клочок земли, ферма, – сообщила Жанна. – Если бы мы могли добраться до этого укрытия никем не замеченными, то, быть может, мы получили бы шанс на спасение!

– Я уеду, когда вам будет угодно, – сказала Олива.

– Подождите, пока я подготовлю все для успеха дела. Спрячьтесь и не показывайтесь даже мне.

– Да, да, даю вам слово, дорогой друг!

– А для начала давайте вернемся к себе – мы уже обо всем переговорили.

– Давайте вернемся… А сколько времени понадобится вам на приготовления?

– Не знаю. Но обратите внимание на одну вещь: отныне до дня вашего отъезда я не буду показываться в окне. А если вы меня увидите, знайте, что в тот же день состоится отъезд и будьте готовы.

– Хорошо. Спасибо, мой добрый друг!

Глава 15. БЕГСТВО

Олива исполнила то, что обещала. Жанна сделала то, что обещала.

На следующий день после свидания с Оливой она часа в два показалась в окне, чтобы дать знать мнимой королеве, что время настало и что вечером она должна быть готова к бегству.

На церкви Апостола Павла пробило одиннадцать часов. Порывы заунывного ветра с реки время от времени долетали до улицы Сен-Клод, когда Жанна приехала на улицу Святого Людовика в почтовой карете, запряженной тройкой сильных лошадей.

На козлах помещался закутанный в плащ человек, который указывал путь форейтору.

Человек хотел было что-то сказать хозяйке. – Пусть карета подождет здесь, дорогой господин Ре-то, – сказала Жанна, – получаса хватит на все. Я приведу сюда кое-кого, кое-кто сядет в карету, и вы, платя двойные прогоны, доставите эту особу в маленький домик в Амьене.

Рето сел в карету на место Жанны, а Жанна легким шагом дошла до улицы Сен-Клод и поднялась к себе.

Все спало в этом невинном квартале, Жанна зажгла свечу – свеча на балконе должна была послужить Оливе сигналом, чтобы та спустилась.

«Это девица осторожная», – сказала себе графиня, увидев, что в окне света нет.

Жанна встала и трижды подняла и опустила свечу. Безуспешно. Но ей показалось, будто она услышала вздох или еле слышно произнесенное слово «да», под балконом.

«Она спустится без света, – сказала себе Жанна, – это недурно».

Никто не появлялся. Жанна спустилась к двери, находившейся напротив темного окна.

«Должно быть, эта распутница заболела и не может двигаться, – сказала себе Жанна, в ярости комкая манжеты. – Неважно! Живая или мертвая, вечером она уедет!»

Она побежала вниз по лестнице со стремительностью преследуемой львицы. В руке она держала ключ, который столько раз доставлял Оливе ночную свободу.

Вставив ключ в замочную скважину двери особняка, она остановилась.