Ожидание

В холле Кейт нерешительно остановилась, заметив, что дверь в спальню приоткрыта. С террасы послышался смех. Кейт зашла в комнату, провела рукой по льняному покрывалу на кровати, подошла к шкафу и достала одну из ночных шелковых рубашек Ханны, чувствуя, как скользит ткань между пальцами. Она сложила ее и положила обратно. Кейт подошла к комоду, открыла верхний ящик и замерла, затаив дыхание. Там лежали бюстгальтеры и трусики Ханны, аккуратно разложенные по цвету. Она взяла один из лифчиков – такой может носить только женщина с очень маленькой грудью, буквально два тонких треугольника, окаймленные кружевом. Белье было ярким – красным, сиреневым, светло-розовым. Кейт почувствовала, как заколотилось сердце. Она и представить себе не могла, что у Ханны может быть такое белье, столь противоречащее ее спартанскому облику. Ей казалось, она должна носить простые хлопковые трусы, бюстгальтер без косточек, но вовсе не стринги и кружева. Кейт подумала, что у хозяйки такого белья есть что-то дерзкое, тайное и сильное внутри.

Быстро, почти украдкой Кейт стащила с себя джемпер и свой собственный лифчик – большой и невзрачный – и попыталась застегнуть на себе бюстгальтер Ханны на самую широкую застежку. Подтянула бретельки и посмотрела на себя в этом красном кружевном белье. И тогда она окончательно поняла, что проиграла. То, что она увидела, даже больше, чем дом и диван, и помолвка, и ножи на магнитной полоске на стене, и кувшин, показало, что Ханна победила в их соперничестве, продолжавшемся с детства. Вид ее белья все прояснил Кейт неожиданно для нее самой.

В течение следующих дней Кейт чувствовала, словно забыла, что такое счастье. Она глубоко дышала. Сконцентрировалась на работе. Думала о том, в чем повезло ей, пыталась мыслить рационально – ну какое ей дело до того, как живут ее друзья? Почему ее счастье должно зависеть от них? Но почему-то их успех имел для нее значение. Она осмысляла свою жизнь, отсутствие у нее к тридцати четырем годам того, что было принято считать маркерами взрослости. Она начинала ненавидеть свою работу, эти каждодневные поездки на метро в Канэри-Уорф, эти позиции просящего на встречах с банкирами, которые непонятным образом верили, что, уделив минуту своего времени, они способны изменить мир. Эта работа никогда не даст ей возможность купить дом и даже хорошую одежду.

Ее желания разрастались внутри как метастазы, ей хотелось иметь собственный дом, нормальные отношения, ребенка или хотя бы возможность завести его, деньги на приличную одежду и ящик для белья, в котором не валялись бы старые непарные носки и старые же дешевые трусы.

Кейт пыталась поговорить об этом с Лиссой, чтобы хоть как-то приободриться, но Лисса была занята собственной карьерой. У нее скоро прослушивание, первая приличная встреча за последние месяцы и полнометражный фильм на горизонте. Шутка ли, главная роль в фильме молодого инди-режиссера?! Режиссер сам попросил ее о встрече. Он случайно увидел ее в той пьесе Шекспира, которую ставили в Пекхаме в прошлом году, и посчитал, что Лисса вполне подходит на роль в его фильме.

По мере приближения прослушивания Лиссу охватывала новая энергия. Она на неделю отказалась от алкоголя, пила много воды, ходила на йогу и спала, пока не выспится. Она репетировала свои реплики, взяв в партнерши Кейт, и та сидела на потертом старом диване в гостиной и слушала. Иногда Кейт подсказывала ей, когда она сбивалась, но случалось это редко. «А она хороша, – думала Кейт. – Она заслуживает эту роль. И она ее получит. Ее карьера наконец пойдет в гору. Лисса тоже возносится все выше».

Прослушивание прошло хорошо. Вернувшись домой, Лисса чувствовала, что словно преобразилась. Она ощущала такую легкость, что могла, кажется, идти по воздуху.

Но через неделю, когда Лисса ничего не услышала в ответ, восторг в одночасье сменился отчаянием: еще в среду она была спокойна, а в четверг уже настроена воинственно.

– Роль предложили кому-то другому, – сказала Лисса. – Я знаю.

Кейт видела, что Лисса ответила на звонок Деклана, который снимался где-то в Шотландии.

– Я поеду к нему, – сказала Лисса. – Мне нужно сменить обстановку.

В пятницу днем Кейт возвратилась с работы в половине шестого, закрыла на цепь велосипед, поднялась по каменным ступеням и вошла в дом. Кроме нее в доме никого не было, и она почувствовала, как одинока. Для вечно обшарпанного дома выбор нежно-лососевого цвета для кухни казался гротескным, картину дополнял ужасный дешевый ковер на полу. Неожиданно зазвонил домашний телефон – редкое событие. Кейт знала, что это точно не по ее душу. Но он все звонил и звонил. Подумав, что это может быть что-то важное, Кейт подняла трубку. Грубоватый женский голос спросил Лиссу, Кейт сообщила, что ее нет.

– Где она? – спросила женщина, которая разговаривала с Кейт так, словно она была пятном на ее туфлях.

– Не знаю, – ответила Кейт. – Кажется, где-то в Шотландии.