Ожидание

Нужный дом оказался в самом лабиринте застройки. Это был нескладный частный домик в стиле 1930-х годов с огороженным грязным участком палисадника. На ступеньке ржавел мотодельтаплан. Его длинные пурпурные крылья из ткани были насквозь пропитаны дождем. Ханна позвонила и попыталась что-то разглядеть сквозь одностороннее матовое стекло в двери. Сначала не было слышно ни звука, как не угадывалось и движения, и она подумала, что ошиблась домом, но послышались шаги и дверь распахнулась. Женщина была закутана в кардиган цвета утренней овсянки, ее волосы собраны в большой неряшливый пучок.

– Входите.

Она провела Ханну через темный коридор в маленькую заднюю комнату со столом и двумя одеялами.

– Забирайтесь, – хлопнула она по столу.

В комнате было холодно и неприветливо.

– Вы не возражаете, – сказала Ханна, стоя в дверях, – если я схожу в туалет?

На лице женщины мелькнуло секундное раздражение:

– Это прямо за дверью справа.

Ханна заперлась в туалете и смотрела на свое отражение в зеркале. Ее щеки пылали, но губы были бледны и сжаты в тонкую линию. Что она здесь делает? Ханну преследовало странное, тревожное чувство, словно ее вызвали сюда. Или нет, словно это она вызвала эту странную женщину из глубин своего подсознания. Ей казалось, что женщина обладает какой-то неземной силой, и если она вернется в ту холодную комнату, никогда больше не выйдет отсюда, никогда не покинет это унылое место. Она сходила в туалет, смыла воду и тщательно вымыла руки маленьким твердым кусочком мыла. В коридоре она еще колебалась – у нее еще было время бежать.

Но Линдси Маккормак ждала. Она с готовностью протянула руки к пальто Ханны, которое та хотела повесить на дверь.

– Забирайтесь, – повторила она, указывая на кресло у стола.

Ханна сняла туфли и послушно уселась. Как же здесь было холодно. Может, сказать ей, что здесь холодно? На женщине была кофта, но Ханна была в одном только рабочем платье. Она натянула одеяло на колени, чувствуя, как оно электризуется и прилипает к ее колготкам.

– Итак, – спросила женщина, склонив голову набок. – Что привело тебя сюда?

У Ханны пересохли губы. Она их облизала.

– Это очень странно. Вы просто подошли ко мне, и это так не похоже на меня: я почувствовала необходимость позвонить.

Женщина кивнула.

– Я это почувствовала, – сказала она.

– Почувствовала что? – спросила Ханна.

– Твою потребность.

– Потребность в чем?

Женщина помедлила.

– В ребенке.

– А, – только и произнесла Ханна и замолчала, ее трясло от ожидания, от страха.

– Расскажи мне все, – потребовала женщина.

– Я… мы пытались в течение длительного времени. Три года – и ничего. А потом мы начали пробовать ЭКО, и я забеременела. Но потеряла ребенка. А совсем недавно мой муж от меня ушел.

Женщина кивала, как будто ничего из этого ее не удивило.

– Иногда, – сказала Ханна, – я чувствую себя проклятой. Я не знаю, почему я проклята, – она забормотала что-то, какую-то чепуху. Женщина пристально на нее смотрела. Ханна на мгновение замолчала и потом сказала:

– Холодно.

Женщина встала и повернула регулятор радиатора на одно деление.

– У меня днем отопление выключено, – пояснила она.

– А как же клиенты, то есть пациенты?

– Обычно им нравятся одеяла.

– О…

– Хочешь еще одно?

Ханна посмотрела на блестящее и неприятное на ощупь одеяло, лежавшее у нее на коленях.

– Нет.

Линдси Маккормак закатала рукава. Она взяла Ханну за ноги. Руки у нее тоже были холодные.

– Все в порядке, – сказала Линдси. – Я сейчас поработаю над тобой.

– Надо мной?

– Просто откинься назад и расслабься.

Глаза женщины начали закатываться. Она кивала сама себе, как будто ее подозрения подтвердились после осмотра ног Ханны. Теперь глаза женщины были закрыты, она, казалось, к чему-то прислушивалась.

– М-м-м-м… М-м-м-м… – женщина издавала низкий мычащий звук. – М-м-м-м… М-м-м-м… М-м-м-м…

Ханна смотрела в окно на унылый маленький садик.

– Я проклята? – спросила она женщину. – Ты можешь мне сказать, я что, проклята?

Впрочем, Ханна не была уверена, произнесла ли она это вслух или только подумала.

Лисса

В последний вечер актеры собрались вместе, купили лосося, укропа, сливочного сыра, крекеров и водки. По ходу спектакля после своих финальных сцен они шли один за другим в мужскую раздевалку, выпивали и кричали: «На здоровье!» К моменту выхода на поклон все они были уже навеселе, а когда занавес опустился в последний раз, они вернулись в гримерную, все еще в сценических костюмах и заставили Джонни и Хелен, последних из оставшихся на сцене, выпить по три рюмки, чтобы наверстать упущенное.

Пришла Клара и обняла каждого по очереди. Техники сцены пили пиво и сидр, в то время как актеры наливали водку, снова и снова распевая русские песни, – пока к ним наконец не присоединились и техники. Кто-то включил танцевальную музыку, и гримерная превратилась в ирландский паб с его пьяным угаром и громкой музыкой.

Лисса проверила телефон. С четверга она получила только одно сообщение от Нэйтана: «Сожалений нет».

Сначала она восприняла это как вопрос, но потом поняла, что это утверждение и ответила: «Нет».