P.S. Реквием

Клара никогда не знала Анастасию и ей было немного совестно, что она не испытывает того же горя, что и все остальные, пусть и невольно. А Иван… хотел запомнить именно Анастасию Краевскую, тихую и нежную голубку, которая становилась образом ангела, надевая белое платье. Девушку, которая больше всех остальных цветов любила ромашки. От смутной тоски ему вновь подурнело, и Иван засомневался, что он хорошо перенесёт дорогу до имения Садулина. Мужчина чувствовал, что болезнь всё ещё не отступила и подтачивает его силы изнутри.

Так они и гуляли под высоким небом Сиреневого Сада, наблюдая, как озорной ветер срывает с тоненьких ветвей пожелтевшие листья сирени, а также проходя мимо будущей оранжереи Петра, которая расценивалась в Империи, как заморская диковинка.

Из имения Садулина, Орловы приехали обновленным составом. Прибыл Олег. Он натянуто улыбался Кларе, пока приветствовал её, на мгновение изменившись, он радушно посюсюкал Любочку. Но стоило этому прекратиться, вновь стал раздосадованным и подавленным. Посмотрев в глаза младшего брата, Иван сразу понял, что все негативные чувства Олега отчасти связаны с ним.

Их, не самый приятный, разговор, состоялся, когда поместье Орловых погрузилось во тьму. Тогда уже не только хозяева дома придались сонной неге, но и прислуга. Так их никто не мог услышать.

Пылал огонь в камине. Иван достал заранее принесенные слугами подсвечники и зажёг свечи. Больше света они не создавали. Олег просил соблюдать некое подобие секретности.

Когда братья присели рядом с камином, Олег, не говоря ничего лишнего, вынул из внутреннего кармана письмо. Довольно объемное, содержащие пять или семь страниц.

— Прочти, — сказал Олег, протягивая письмо недоумевающему брату.

Подчерк Иван узнал сразу. Всё же, его обладатель около года присылал ему угрозы и требования. Он, поднял взгляд на Олега, но тот кивком показал на письмо. Иван рассчитывал найти там наглость, насмешку, угрозы, в крайнем случае раскаяние. Но никак не те строки, по которым пробежались его глаза.

— Ты помнишь его? — спросил Олег, когда после прочитанного душа Ивана наполнилась горечью.

— Смутно.

— Я сам немного зол, — нахмурился Олег. — И на него, и на тебя. Обмолвись лишним словом хоть один из вас, тебе не пришлось бы так страдать. Возможно, сейчас ты бы рисовал картины, где — то в одном из провинциальных городов.

— Я и сейчас могу это делать, — Иван потер грудь. — Вот поправлю здоровье и вновь возьмусь за кисть.

Олег взял у него письмо и бросил в камин. Языки пламени обступили его, принимая в объятья. Иван смотрел, как бумага чернела, поглощаемая пеклом и не мог отвести взгляд.

— Пусть всё это забудется. Останется прожитым. Доброй тебе ночи, — пожелал Олег и вышел.

Он прав, подумал Иван. Время уже не вернёшь, и с мошенником сделать было ничего нельзя. Если он ещё не почил, то сделает это в скором времени и ни на что уже не повлиять. Всю ночь Иван размышлял над тем, что было бы, не прибегни он к шантажу, а обратись с просьбой о помощи. Пусть не к нему, но к Олегу, Фёдору или на крайней случай к Петру. Никто из них не отказал бы ему, и возможно отговорил бы от затеянного.

И даже, когда комнату залил рассветный багрянец (Иван просил не опускать на ночь портьеры), он всё продолжал думать об этом. Олег покинул усадьбу двумя часами позже.

— Неужели ты скоро преставишься? — хмыкнул Петр, намекая на бледность Ивана и покрасневшие глаза, хотя сам выглядел не лучше. Похоже, он ехал из столицы всю ночь и лишь недавно вернулся.

Иван вспомнил, как Надежда прохаживалась по физиономии Петра тряпкой и ему вновь стало смешно.

— Чего это ты повеселел? — нахмурился Пётр.

Они случайно столкнулись в библиотеки, когда выпал первый снег. Белые комья падали за окном, а здесь, среди книжных стеллажей пылал камин и горели свечи. Атмосфера располагала для лёгкого чтения.

— Вспомнил забавную вещь, — пожал плечами Иван. Ему вдруг подумалось, как он отреагирует, узнав приключившуюся с Иваном историю и каким был её итог. — Послушай, вчера…

Пётр пусть и с недовольным лицом, но слушал его, как в дверь влетела запыхавшаяся дворовая с блестящими глазами, и упиваясь восторгом, закричала:

— Сударыня Вера выходит замуж! — будто это ей сделали предложение.

Дворовая побежала дальше по коридору, разнося эту новость во всех направлениях, а Пётр повернулся к Ивану и спросил:

— Ну, что дальше?

— Ничего, — вздохнул Иван. Портить настроение и так с рождение ничем не довольному Петру, после новости, которая даже ему пришлась по вкусу, Иван не решился.

— Спустись к своему дурному брату, — попросила тётушка Алёна, укутанная в шелка и бриллианты не по возрасту.

Кареты уже ждали их у крыльца, и несмотря на то, что свадьба Веры не завтра и в столицу ещё нужно попасть, тётушка Алёна нацепила на себя всё, что считала красивым.

Все собрались в сенях, готовые отправляться. Не было только Петра, которому, что — то срочно понадобилось в подвале.

Иван вздохнул, Петра из подвала он ещё не вытаскивал. Если говорить на чистоту, с тех пор, как дядюшка Лев прекратил их обучать, Иван больше ни разу туда не спускался.