P.S. Реквием

Следующим утром, как и предсказывал батюшка, пошел дождь. Лев наблюдал, как капли скатываются по окну библиотеки, и тяжело вздыхал. Перед ним лежала книга, которая долгое время была открыта на первой страницы. Графиня Орлова велела осилить её полностью, но что — то настроение сегодня было не учебное. Все эти стеллажи и множество книг, словно давили на него, а так хотелось глотка свежего воздуха и музыки ветра, которую он исполнял, путаясь в кронах деревьев.

— Главное начать, — говорил брату Андрей, который давно прочитал не только эту, но и множество других книг.

Вдруг, дом содрогнулся и часть тяжелых фолиантов попадала с полок. Дремавшая у ног хозяина Мокошь встрепенулась и звонко залаяла. Лев точно знал две вещи: это из подвала, и причиной тому увлечение матушки.

— Простите, простите, я не удержалась, — щебетала Варвара. — Она была так прелестна.

— Хвала Роду, ты цела, — погладил её по голове батюшка.

За спиной старшей сестры, в клетке, прутья которой были опутаны тонкой паутиной колдовства, мирно дремала химера, вдохнув забвения. Вокруг её мощных медвежьих лап, поддерживающих кабанью голову, обвился толстый змеиный хвост с головой гадюки на конце. Черные чешуйки поблескивали в свете свечей, завораживая и маня опасностью. Лев с самого её появления мечтал поохотиться на эту зверюгу.

Матушка сокрушенно качала голой.

— Беда минуло, но безрассудство, твой большой порок. Не думай ещё туда соваться.

Варвар опустила голову на грудь, тоненькими пальчиками теребили подол, густой румянец залил ей щеки и уши. Но вот она подняла на матушку свои большие голубые глаза, доставшиеся ей от батюшки, и робко произнесла:

— Но ведь, вы сами учили меня с ней обращаться. Я всё запомнила.

Графиня Орлова тяжело вздохнула.

— Химера не для утех и самонадеянности не спускает. Чтобы тянуть к ней руки нужно знать больше. Сначала освой это искусство в совершенстве, а затем применяй.

Хоть матушка так и говорила, но сама держала химеру вместо домашней зверушки.

В отличии от старшей сестры, маленькую Алёнушку, которой едва исполнилось десять, ничуть не интересовали заговоры и смутные явления. Она любила брать матушкины бусы и туфли (они были ей ужасно велики), чтобы, натянув всё имеющееся на себя, красоваться перед зеркалом.

— Батюшка, прошу, — умоляла она отца, потираясь о его локоть своими пышными кудряшками. — Мне так хочется, так хочется. Всего лишь один маленький портретик, и я больше ничего не попрошу. Обещаю.

Батюшка снисходительно улыбнулся, и сдался. Как он мог отказать своей любимице? Единственный человек в округе, умеющий обращаться с кистью был попом, служившим в единственной на землях Орловых церкви. Крестьяне восхищались его золотыми руками, которые так искусно рисовали иконы, что глаз невозможно было отвести. На такую красоту хотелось молиться денно и нощно. Не обращая внимание на причитания жены: «— Чужой человек в нашем доме, да ещё и православный»; граф Орлов всё же позвал его в поместье.

В день, когда исполнилось давнее желание Льва, стояла прекрасная погода. Он ступал по дороге, полагаясь лишь на свои навыки следопыта (изнемогающая от ожогов Мокошь, осталась лежать в псарне на перине), бледный Андрей следовал за ним, изнемогая от жара и пыли. В одно мгновение вся природа замерла, а затем юноша уловил топот зверя. От его поступи дрожала земля, и неминуемая гибель ждала любого, повстречавшегося ему на пути.

Лев схватил старшего братья за локоть и толкнул в кусты, юркнув следом. Зверь промчался мимо, не заметив братьев. Земля летела комьями из-под его тяжелых лап. Дрожь овладела телами мальчишек. Матушка выпустила химеру.

И на землях Орловых разразилось бедствие. Зверюга проносилась по деревням пожирая людей и скот, заставляя уцелевших жить с пережитым страхом и мучиться до самой смерти, видя химеру в кошмарах и опускающихся сумерках. Это лето будут ещё долго помнить на землях графа Орлова, и не только. По возвращению Андрея в пансионат, одноклассники только и расспрашивали его об этом.

Последнее, что химера успела сделать, это ворваться в церковь. На счастье, она была пуста. Там её и настигло рябиновое копье с серебряным наконечником. Граф проткнул ей пасть, и матушкиной зверушки не стало. Конечно, было жаль, что вся слава досталось попу.

Граф Орлов сказал людям, что тот усмирил чудище своими молитвами, но был смертельно ранен. Душу Льва грело лишь то, что он то же поучаствовал в её поимке. Серебряная шпага в его руках оставило не мало ран на теле химеры, но самым значительным он считал отсеченное ухо, что досталось ему в качестве трофея. И ожоги от крови химеры, которые они с батюшкой лечили несколько недель, не омрачали боевой славы.

— Нечего, — говорил батюшка, когда матушка вновь начинала оплакивать свою химеру. — Коли жаль было, держала бы зверюгу на цепи.

Какое — то время он был зол на графиню. Утешительные речи, материальная помощь, реставрация чуждого храма, всем этим приходилось заниматься ему. И даже не смотря на его старания, молва об Орловском монстре утихла лишь к зиме.