p1ai2pd5mg1k11c3obumk7a18fn4

и при этом абсолютную умиротворённую отрешённость святого.

Этим он похож на буддизм, древнюю терапевтическую религию

погружённых в тысячелетнюю спячку восточных народов.

Секрет прост – на самом деле, это химическая реакция.

Опиаты высвобождают эндорфины, гормоны старения и пресы-

щенности, подавляя адреналин, гормон юности и энергичного

105

Теряя наши улицы

желания жить. По крайней мере, так это мне позже объяснял

один сокамерник.

Когда Султанбек уходит, я тоже выхожу побродить по ноч-

ным улицам. Мне хорошо на них. Эти улицы всё ещё остаются

моими. На них я повзрослел и возмужал. На них я потерял своё

глупое сердце. По ним я плыл и сейчас, словно рыба в воде, в эту

безлунную, нескончаемую, немую ночь, понимая всё, готовый ко

всему и способный на всё.

«Если тебе встретится Будда, убей его».

5.

Я колюсь два раза в неделю. Два раза в неделю я устраиваю

себе праздник души и забвения от боли уязвлённого сердца.

Я не чувствую никакой зависимости и мне кажется, что я могу

играть с этим и дальше, что я не подсяду как другие, что я умнее.

Правда, отними у меня эти два раза в неделю я, наверняка, по-

чувствую, по крайней мере, дискомфорт. Я уже привык к тому,

что теряю одну работу за другой. То я под передозом зависну

запертый в туалете на час после укола, так что «Скорую» прихо-

дится вызывать, а в ведре находят использованную машинку. То

уйду под каким-нибудь предлогом с работы на 4 часа вместо 15

минут, ведь надо и дождаться барыгу, и место найти, где сварить,

и уколоться, и, возможно, позависать, а это всегда может занять

больше времени, чем планируешь. Меня увольняли, даже несмо-

тря на то, что до этого мне месяцами не платили зарплату, даже

несмотря на то, что люди тогда ходили на работу скорее по при-

вычке и сохраняли свои рабочие места лишь из гипотетических

материальных интересов. Тем не менее, работал я везде непло-

хо, и там, где меня ещё не успевали вычислить, меня ценили. Но

107

Альберт Спьяццатов

когда я чувствовал, что вокруг меня начинает сжиматься кольцо

подозрений, доносов и многозначительных взглядов, когда вне-

запно в разговоре со мной изменялись интонации кадровиков

и начальства, я начинал судорожно обзванивать новых работо-

дателей по объявлениям и бегать по городу пешком со своим

резюме. Когда я приходил на собеседования сразу после укола,

меня порой спрашивали, не страдаю ли я от какой-либо хрони-

ческой болезни, уж очень у меня вид нездоровый. Вчера, напри-

мер, мне что-то такое сказал китаец из торгового СП на Кирова.

Однако сегодня вечером я не под ханкой. Я решил поменять

тему и уколоться «винтом», эфедрином. Пацаны на блатхате, где

мы кололись, задёрнули все шторы, отрубили и заглушили все

источники шумов, туго завинтили все краны, я лёг на кушетку,

и мне положили на лицо сложенное в несколько раз полотен-

це – эфедра любит тишину. Потом из огромного шприца мне за-

катили в жилу десять кубов прозрачного раствора. Это старики

с микров насобирали на склонах Тянь-Шаня и заварили нака-

нуне. Минут через пять я почувствовал приход. Я понял, о чём

говорили те пацаны – это же типичный эффект «спида», я сразу

его узнал. Наверняка, если бы они попробовали амфетамины,

сказали бы то же самое. Мне это нравится.

Сегодня ночью мы выступаем в «Пилоте». Пару недель назад,

в Алма-Ате открыли первый ночной клуб, и вот нас уже пригла-

сили выступить в нём. Федян одолжит у своих кентов «Роланд».

Он проиграл мне свой материал, а я подобрал к нему тексты из

моей графомании английского периода. Я выбрал самые замо-

роченные и сложные тексты, где речитативом, где для пения, вы-

брал и кое-какие короткие односложные фразы, для того чтобы

выкрикивать их под ключевые, цепляющие петли. Мы сделали

четыре вещи скорее экспериментального типа, вроде «Cabaret

Voltaire» периода «Drinking Gasoline», но разбавили их быстры-

ми, танцевальными ритмами.

108

Теряя наши улицы

The hollow rooms don’t leave no trace

In our memories leaving space

They don’t invite, they stay aside

Don’t drive you out since you’re inside

I measure steps I count the years

My time is woven by the loom

In hollow rooms I disappear

And here comes one more hollow room

Я танцую в клубе с местными тусовщицами. Одна из них,

довольно симпотная, если бы не щель в передних зубах, так и

вешается на меня – все в курсе, что у меня сейчас нет девушки.

Но мне сейчас не до неё. Когда до выхода на сцену остаётся пол-

часа, иду в туалет, потому что не выдержал и всё-таки зацепил

на районе трёшку ханки, чтобы врезаться по такому случаю. По

пути, в вестибюле, встречаю местную певицу Камиллу Габдулли-

ну, мы с ней вместе выступали во Дворце Ленина и во Дворце

спорта.

- А я пела на свадьбе у твоей подружки, - говорит она. – У

Альфии.

- А за кого она вышла?

- За одного парижского медиа-магната. Говорят, он мульти-

миллионер. А она будет работать фотомоделью в принадлежа-

щих ему французских изданиях.

- Круто! Будешь сейчас на танцполе? Мы будем выступать с

новой программой.

109

Альберт Спьяццатов

- Обязательно!

В туалете я запираюсь в кабинке, снимаю свой ремень с ши-