p1ai2pd5mg1k11c3obumk7a18fn4

ют прохожие, от которых никуда не деться. Пространства здесь

маленькие, сжатые, тесные и душные. Давка и толкотня для мест-

ных, наверное, являются синонимом жизни, как беспрестанного,

бессмысленного и хаотичного движения материи. А жить почти

негде. В апартаментах, предоставленных СП, потолок находится

в нескольких сантиметрах над головой, мебель из-за микроскопи-

ческой квадратуры вделана в стены, а вся квартира, возможно, с

лёгкостью уместилась бы целиком в кухоньке «микровской» хру-

щёвки из рабочего района Алма-Аты. Здесь нет дворов, социаль-

ных пространств, пригодных для безделья и досужего общения,

и здесь нигде не видно горизонтов. Только бетон всюду нависает

над тобой, оформленный в гигантские, уродливые конструкции.

Уже через пару дней я смог приступить к работе и познако-

миться с местным руководителем. Довольно скоро я врубился, что

СП зачем-то нужно было всего лишь номинальное присутствие

здесь холостой и ничем не связанной человеко-единицы со зна-

нием русского и английского плюс основы статучёта. Все сделки

гладко осуществлялись практически без моего участия, потоки

текли мимо меня через таинственные каналы, представления о

которых я мог почерпнуть лишь иногда из отдельных факсов, ко-

торые я копировал, подшивал и архивировал где следует в соот-

ветствии с инструкциями. Помимо этой пары формальностей, и

заполнения нескольких таблиц в месяц, делать здесь оказалось-

практически нечего, а с этим я справлялся в любом состоянии,

и капуста поступала регулярно. Постепенно мне предоставлялась

114

Теряя наши улицы

всё большая и большая автономия. Когда руководитель ушёл на

повышение в Пекин, замену ему не прислали. Я сумел войти к

ним в доверие.

Ещё по пути сюда, в гостинице «Шереметьево», я в последний

раз укололся. Я просто поднял в разломанной банке от «Кока-

колы» часть проангидрированного порошка, который соскрёб

с черпака прошлым вечером, перед вылетом, когда укололся в

предпоследний раз. Здесь я перенёс лёгкий кумар, когда пару

дней потел и ходил со сбитым сердцебиением. Но самым психо-

логически тяжёлым и раздражающим фактором было то, как я

фаинил, то, как меня неотвязно преследовали мысли о приходе

и следующем за ним нечеловеческом спокойствии и забвении

от любой боли. Полистав местные газеты, я более-менее опреде-

лил для себя наиболее криминогенные районы города - Чау Ма

Тен, Вонг Кок - чаще всего упоминавшиеся в уголовной хронике,

и теперь проводил там всё свободное время, бродя по перепол-

ненным, смердящим, узким улочкам и выискивая хотя бы намёк

на уличную торговлю опиатами. У кого попало о таком, конечно,

не спросишь, надо было вычислить специфический типаж лица,

поведения, манер, речи. Но когда фаинишь, тебе почему-то ка-

жется, что каждый второй имеет доступ к кайфу и хотя бы иногда

пользуется им. На самом деле это не так. Я подсел на табуретку

к чистильщику обуви с вороватым взглядом и предплечьями,

испещрёнными тюремными татуировками. Несмотря на то, что

Циньгун оставался британской колонией, объясняться на «пид-

жин инглиш» было довольно трудно.

- Вмазаться мне нужно, понимаешь. Драгсы ищу. Героин, - и я

делаю характерный жест указательным пальцем вверх по вене.

- О! Диди! - он испуганно озирается кругом и приставляет па-

лец к губам. Полушёпотом спрашивает. – А сколько нужно?

- Много, - я показываю пятихатку – почти вся имеющаяся у

меня наличность.

115

Альберт Спьяццатов

Он раздумывает, потом решается.

- Пойдём.

В тот раз я так сильно фаинил, и мне так сильно хотелось вре-

заться, что я наиболее всего был склонен поверить в чудо. Я, на-

конец, нашёл то, что искал. А китаец просто повесил меня на углу

и скрылся в водовороте толпы. Я ждал час, два, три. Я уже понял,

что меня кинули, но я всё равно ждал. Теперь я ещё и остался без

денег

И опять потянулись часы, и даже целые дни поисков. Я шер-

стил все улицы, магазинчики и закусочные этого района в по-

исках ненавистного чистильщика обуви. Я часами простаивал,

спрятавшись за углом здания, следя за тем местом, где я увидел

его в первый раз. Прошло пять дней, шесть, неделя. На этой ста-

дии я уже даже не думал о наркотиках. Мной целиком овладело

одно желание – отыскать швырнувшего меня китайца, чтобы раз-

мазать его по асфальту на месте, пусть на людном месте, потому

что безлюдных здесь не бывает, пусть за него впишется толпа

местных корешей, пусть они меня там же пустят под пресс, пусть

прохожие вызовут ментов, меня свяжут и закроют или вышвыр-

нут из страны, но этого урода я обязательно должен отыскать и

наказать!

И что же случилось? В одно прекрасное утро со своей наблю-

дательной точки я вижу возвращающегося на насиженное место

беспечной походкой чистильщика обуви. Я моментально срыва-

юсь с места, прячась за спинами прохожих, подбираюсь к своему

дружку, отшвыриваю ногой мешающие мне щётки, разложенные

им на асфальте, тяжело присаживаюсь на табуретку, кладу руку

на его плечо и приближаю своё лицо. Я мгновенно забываю о ро-

ящемся вокруг человеческом столпотворении. Для меня его про-