Падение Левиафана

"Эй, - сказал Гравийный Человек, - все в порядке. Они собирают меня обратно, все в порядке. В смысле, да, хреново, что Рик и Елена не справились, но такова работа, верно?"

Я не плачу по тебе, хотела сказать ему Танака, но часть ее плакала. Часть ее вспоминала брата, упавшего с обрыва, вспоминала, как его конечности обвились вокруг камней внизу, его пустые пустые глаза. И эта часть рыдала по Джелло и Рикки и людям, которых они оставили позади, когда бомба вырвала их из мира. Но большей частью ей было просто страшно. Что со мной происходит?

"Эй, я шеф Берд", - сказал Гравийный Человек. "Лиас Берд. А ты?"

Я не знаю.

Прежде чем Танака успел ответить, дверь открылась, и вошел Ганьон, яростно постукивая по терминалу в своей руке. Когда он увидел, что она проснулась, он шлепнул терминал о свою руку, и она обвилась вокруг него.

"Рад видеть вас бодрой, полковник", - сказал Ганьон.

"Черт, простите, что наговорил вам лишнего, полковник", - сказал Берд. Танака услышала в его голосе то, как откровение о ее звании мгновенно изменило характер их отношений. Она почувствовала незнакомый привкус сожаления.

Ганьон полностью проигнорировал Берда и начал проверять жизненные показатели Танаки на настенном экране над ее кроватью.

"Привет, шеф", - сказал Танака.

"Есть, полковник?"

"Держись, моряк. Мы оба выйдем из этого места. Я просто пойду первым".

"Принято, сэр".

Ганьон на мгновение опустил взгляд на терминал, обернутый вокруг его запястья, затем похлопал Танаку по руке. "Все выглядит хорошо. Сейчас вы отдохнете, а завтра мы вас выпишем. Мы хотим запланировать некоторые последующие действия в ближайшие..."

"А что насчет шефа Берда?" сказал Танака.

"Кто?" Ганьон выглядел озадаченным.

"Шеф Берд. Он на соседней койке. Как он?"

Ганьон бросил взгляд на кровать Берда, едва зарегистрировав его. "О, я вижу. Боюсь, он не мой пациент". Он вернулся к постукиванию по своему наручному терминалу.

Когда это происходило, это происходило без сознательных мыслей. Словно запуск запрограммированной последовательности в ее силовой броне. Внезапно ее конечности просто пришли в движение, и она просто ехала рядом. В один момент она смотрела на Ганьона, постукивающего по своему запястью.

Мгновение.

Она была сверху на Ганьоне на кровати, ее колени на его плечах, его окровавленное и испуганное лицо смотрело на нее, когда она снова ударила по нему кулаком.

"Разве я спрашивала, был ли он твоим гребаным пациентом!" - услышала она свой крик, когда она вогнала левый кулак ему в глаз, вырвав трубку капельницы, и кровь полетела с нее, когда она замахнулась. "Разве я спрашивала, был ли он твоим пациентом!"

Кровь пела в ее жилах. Она чувствовала себя широкой, высокой и живой, как это часто бывает от насилия. А потом, как будто ей в лицо плеснули холодной водой, она проснулась и очень испугалась. Она слезла с кровати и отступила назад. Ганьон сполз с нее и упал на пол, издавая тихие, болезненные животные звуки.

"Полковник?"

Она перевела взгляд на Берда. Теперь, когда она стояла, она могла видеть его лицо. Его бледно-голубые глаза были широко раскрыты. Она указала на него.

"Я позабочусь о том, чтобы они позаботились о вас", - сказала она. Но в глубине ее сознания та маленькая, неподвижная часть ее, которая наблюдала за всем остальным, думала: Я в жопе.

"Спасибо", - сказал Берд. "Со мной все будет в порядке, полковник. Я в порядке".

"Я собираюсь убедиться", - сказала она.

Она повернулась и вышла за двери. Два вооруженных охранника подошли к ней, затем отступили. Больничный халат соскользнул с ее плеч, и она схватила его, прежде чем показать всем в коридоре свои сиськи. Возможно, она уже показывала свою задницу половине медицинского персонала станции Гевиттер. Все это казалось очень далеким.

Прошло несколько часов или секунд, прежде чем она нашла приемный покой. За ним сидела та же темноволосая девушка. Ее нежные молодые глаза расширились, когда Танака подошла к ней.

"Вы знаете, кто я?"

"Да, полковник".

"Хорошо." Танака сделала глубокий вдох, выпрямила позвоночник и заговорила с такой точностью произношения, на какую только была способна, учитывая ее повязки и раны. "Я бы хотела назначить психиатрическую экспертизу".

Глава двадцать девятая: Джим

Мускрат гребла ногами, как будто плыла, когда плыла по коридору за пределами камбуза. Ее лай был глубоким и разговорным, и она широко ухмылялась. В дальнем конце коридора Ксан застыл на долю секунды, а затем разразился хохотом и раскинул руки, чтобы поймать плывущую собаку.

"Ты сможешь!" сказала Тереза Дуарте, хлопая в ладоши.

"Она не укусит меня?" отозвался Ксан.

"Она хорошая собака. Она не кусается".

Волнение на лице черноглазого мальчика было ярким. Он протянул руки, раздвинув серые пальцы, и захихикал от восторга. Джим проскользнул мимо него, поднырнул под плывущую собаку и втянулся в камбуз. Алекс и Файез были уже там: Алекс держался за пол с помощью магнитных ботинок, а Файез - на поплавке, но держался за поручень.

"Похоже, они развлекаются", - сказал Джим, пока Росинант наливал свежий кофе в колбу. "Что именно они делают?"