Падение Предела

Требовали капитального ремонта и двигатели «Ирокеза». В обеих охлаждающих системах несколько клапанов расплавилось от чудовищного жара. Кроме того, необходимо было поменять и пять сверхпроводящих магнитов.

Но серьезнее всего пострадала нижняя часть корабля. Когда коммандеру Кизу доложили о том, что произошло, он лично вылетел на «Длинном мече», чтобы своими глазами увидеть, что сотворил с кораблем.

Судно пострадало, когда прошло вплотную с носом вражеского эсминца.

Коммандер понимал, что без повреждений обойтись не могло, но все равно оказался не готов к тому, что увидел.

Эсминцы ККОН были защищены двухметровой толщей титана-А. И коммандер Киз умудрился полностью ободрать броню. Каждая из нижних палуб «Ирокеза» получила пробоины. Края рваной раны на теле корабля топорщились покореженным, зазубренным металлом. Ремонтные бригады, облаченные в космические скафандры с реактивными ранцами, спиливали поврежденные секции, чтобы впоследствии установить на место новые пластины брони.

Нижняя часть судна казалась гладкой как зеркало и идеально плоской. Но Киз знал, что это ощущение обманчиво. И пройди тогда «Ирокез» под углом хоть на градус меньшим, его корабль разорвало бы силами трения пополам.

Красные полосы боевой раскраски на борту «Ирокеза» казались теперь кровавыми рубцами. В личной беседе заведующий станцией предложил Кизу удалить краску или даже нанести рисунок заново, но тот ответил вежливым отказом. Он решил оставить все как есть. Ему было нужно напоминание о том, что его поступок, которым все так восторгались, был жестом отчаяния, но не героизма.

Ему не хотелось забывать о том, насколько близко он оказался от смерти.

Возвратившись на «Ирокез», коммандер сразу же направился в свою каюту, где сел за антикварный дубовый стол и включил интерком:

– Лейтенант Доминик, примите командование мостиком на следующую смену. Меня не беспокоить.

– Так точно, коммандер! Вас понял.

Киз ослабил воротник и расстегнул пуговицы кителя, а затем вынул из нижнего ящичка бутылку шотландского виски семидесятилетней выдержки, подаренную ему отцом, и налил его точно на четыре сантиметра в пластиковый стаканчик.

Ему предстояло решить еще более неприятную задачу: понять, что теперь делать с лейтенантом Джаггерсом.

В бою навигатор проявил трусость, нарушил субординацию и был на волоске от того, чтобы взбунтоваться. Киз мог бы отдать его под трибунал. Более того, именно к этой мере взывали все мыслимые уставы и положения. Но коммандеру не хотелось отдавать молодого человека в руки комиссии по расследованию. Можно было бы отправить лейтенанта куда-то, где он сможет приносить войскам ККОН хоть какую-то пользу, – например, на удаленный пост слежения.

Да и стоило ли во всем винить только Джаггерса? В обязанности коммандера входило держать обстановку на мостике под контролем и не позволять своему экипажу даже помыслить о возможности мятежа.

Киз вздохнул. Возможно, тогда и следовало объяснить офицерам, что он собирается предпринять, но на это просто не было времени. И уж тем более не было времени на обсуждение, как того хотелось бы Джаггерсу. Нет. Офицеры имеют право на собственное мнение, но их долг требует беспрекословно подчиняться приказам.

И как бы коммандер ни был убежден в том, что у каждого должен быть второй шанс, определенную черту переступать не следовало.

К сожалению, все усложнялось тем, что в результате ухода Джаггерса на мостике образовалось бы вакантное место. Киз решил обратиться к послужным спискам младших офицеров, служивших на «Ирокезе». Среди них было несколько человек, способных занять пост навигатора. Коммандер вынул из кармана наладонник, собираясь прочесть их досье, и помедлил. На экран по-прежнему была выведена теоретическая статья по гравитационным искажениям пространства и его беглые расчеты корректировки курса.

Улыбнувшись, Киз отправил свои записи в архив. Возможно, когда-нибудь он вернется в Академию и прочтет студентам лекцию об этом сражении. В таком случае ему пригодятся оригинальные материалы.

Также он до сих пор не закрыл отчет, полученный с поста слежения «Архимед». Коммандер отметил тщательность, с которой было оформлено сообщение: аккуратные графики и точный анализ курса, по которому объект двигался в пространстве скольжения, – непростая задачка даже для ИИ. К тому же отчет был помечен как представляющий интерес для астрофизиков. Разумно.

Киз решил обратиться к личному делу составителя сообщения: энсина Уильяма Ловелла.