Падение в песок

– Боялась иракских солдат. Решила просить помощи у наших, – ответил Денни.

Мы все молчали. За всю войну, за всю эту заварушку с Пустыней, эти двое были нашей самой страшной находкой. На войне ты готов и к своей смерти, и к смерти врага. К чему ты совсем не готов, так это найти труп маленького мальчика рядом со своей матерью, которых убили только потому, что они хотели просить о помощи.

– Нам пора выдвигаться,– сказал кто– то, и мы словно очнулись.

– Похороним их, – вдруг произнес Денни. – Они это заслужили. Мы не смогли дать им защиту, дадим им, по крайней мере, достойное захоронение.

Никто не сказал ни слова, все просто молча поддержали нашего старшину. Я смотрел на лицо Денни и видел, что у него дрожат губы, что он отводит взгляд в сторону, что он побледнел. Я знаю, о чем он думал: он думал о Марии и своем сыне. Он представлял на месте этих трупов свою семью, потому что никогда не знаешь, что может случиться с самыми близкими людьми.

Я попробовал отобрать у него лопату, которой он рыл могилы, но он чуть ли не ударил меня, рявкнув, что сделает все сам. Я отошел в сторону, парни молчали. Мы все знали и все понимали. Ему самому нужно было все сделать. Он наш старшина.

Песок разлетался в стороны, а легкий ветерок подхватывал его и разносил по сторонам. Ветер ерошил волосы мальчика, и, если не смотреть на его лицо, можно было подумать, что он просто уснул. Ветер ерошил и края платка женщины, будто пытался заставить женщину подняться.

Наконец, Денни закончил и велел нам поднимать тело женщины. Мы увидели, что он вырыл только одну могилу, но промолчали. И без слов было понятно – мать и сын должны лежать вместе. Я, Вик и Дон бережно опустили женщину в ее могилу, а потом Дон взял на руки мальчика и так же бережно положил его на грудь матери. Денни, который все это время стоял рядом, опустился на колени и накрыл мальчика платком. Потом он поднял голову, и я увидел, что у него по щеке катится слеза.

– Простите, – тихо сказал он, и я не знал, кому он это говорит, нам или мертвой иракской семье, лежащей в могиле.

Просил ли он прощения за свою слабость или за то, что мы не могли дать защиту всем, кто в ней нуждался? Никто не смог бы ответить на этот вопрос, даже он сам.

Когда мы вернулись в лагерь, оказалось, что мы отстали от графика на полтора часа. Напряжение среди нас понемногу спадало, и даже Денни приходил в норму.

– Выдвигаемся,– глухо сказал он.

Когда я надевал на плечи рюкзак, он подошел ко мне:

– Знаешь, мне дико перед тобой стыдно…

– В смысле? – я искренне не понимал, о чем он.

– Когда я увидел пацана…Я на миг подумал, лучше бы это была мина, – отрывисто сказал мой лучший друг. – Прости. Не пойми неправильно, я не променял бы тебя ни на кого из тех людей. Ни тебя, ни одного из вас. Но этот пацан… Меня будто по башке ударили. Я вообще был сам не свой.

И знаете, я не винил его за эти слова. Я понимал, о чем он, и я знал, что он не хотел, чтобы я оказался на месте того мальчика. Поэтому я просто похлопал его по спине и ответил:

– Я все еще в тебя верю, чел. Ты все еще наш старшина. Ты все делаешь правильно. Окей?

– Окей,– он улыбнулся. – Впереди Кувейт, Марк. Почти финиш.

Я сам в это не верил.

Глава 23

Сабина сливала воду с пасты в раковину, Адриан занимался соусом. Это был один из тех редких вечеров, когда они могли полноценно посвятить время готовке и вместе поужинать. У Адриана резко поубавилось свободного времени, Сабина начала идти на повышение на работе, поэтому виделись они чаще всего за завтраком, по выходным по паре часов и изредка за ужином.

– Ну, как дела в школе? – спросила Адриана мать, поднося кастрюлю к сковороде с соусом.– Так, подвинься, а то я вывалю все на тебя.

– Нормально,– ответил Адриан, помешивая почти готовое блюдо. – Меня радует, как много людей положительно отзываются о кружке, ма. Представь, ко мне просто так подходят незнакомые люди и такие: «Привет, я читаю вашу газету, вы крутые».

– Ого, – отозвалась Сабина, – а я думала, в школе никто не знает, как тебя зовут.

– Очень смешно. Ладно, я тоже так думал, но оказалось наоборот.

Они сели за стол, рядом. Так повелось еще с тех пор, как отец Адриана был жив: все сидят рядом. Эшли терпеть не мог, когда люди садились друг напротив друга за столом, он говорил, расстояние убивает близость между ними. И, когда его не стало, Адриан пересел на место отца, и даже не думал о том, чтобы нарушать установленное им правило.