Падшие люди

Я была в восторге. Своя комната! Мы будем избавлены от назойливых взглядов, пристально наблюдающих за каждым нашим движением. У нас появится свое личное пространство. В то же время я цепенела при мысли, что мы будем проводить время в уединении и я уже никуда не смогу спрятаться.

– В чем дело? Что не так? Ты не хочешь быть со мной? – спросила Айлинг.

– Нет, я хочу быть с тобой, но…

– Ладно, давай просто попробуем жить вместе.

– Согласна.

Айлинг аккуратность была не свойственна: в комнате всегда царил беспорядок, как после взрыва, – словно один из эльфов умудрился залезть в шкаф и раскидать все вещи. Мы начали фантазировать о том, чтобы уехать куда-нибудь – непременно туда, где есть пираты, джунгли и, почему-то, какой-нибудь британский полк. Брат Айлинг служил солдатом в Индии и привез оттуда массу интереснейших историй, которые она пересказывала мне. Мы не хотели сидеть в четырех стенах и ждать, пока кто-нибудь вернется из своих странствий и станет описывать нам дальние уголки земли. Мы мечтали своими глазами посмотреть мир, почувствовать его дыхание. Решили, что отработаем в больнице сколько положено по условиям договора и уедем в Индию. Мне эта идея очень импонировала.

– Мы можем поехать куда угодно, – сказала Айлинг с горящими, как у ребенка, глазами. Она запрыгнула на кровать и села, скрестив ноги. – Куда угодно, лишь бы подальше от дождливой старушки Англии, где ничем не лучше, чем в Ирландии, только зданий и народу больше, зато мало торфяников, да и церковь меньше достает. Мы отправимся туда, где никто не знает, кто мы такие, откуда родом, где люди не слышали ни про Ирландию, ни про Рединг, и никому нет дела, из какого мы сословия. Там мы будем чужестранками, а не просто обычными голодранками. Да еще со странными наклонностями.

Айлинг легла рядом со мной и повернулась на бок, ко мне лицом, как тогда в поле. Я снова затаила дыхание.

– Подожди, – произнесла она. – Я знаю… – Она натянула одеяло поверх наших голов и в темноте прошептала: – Закрой глаза. Если чего-то не видишь, значит, и ругать себя не за что.

В те несколько месяцев, что мы жили вдвоем в той каморке на чердаке, наши отношения вошли в определенный ритм; я забыла про стыдливость. Нам приходилось напоминать себе, что мы не традиционная пара, ведь так легко было забыть про осторожность и погореть на мелочах. Правда, в больнице мы такие были не одни. Мы старались проявлять осмотрительность, а все остальные притворялись, будто ничего не замечают. Вечером мы обычно сдвигали кровати, утром – раздвигали, и для нас это стал такой же привычный ритуал, как заправка постели. Я сожалею лишь о том, что нам было отпущено мало времени и огромную его часть я потратила на сомнения и самобичевание, считая, что мы поступаем безнравственно.

Мне удалось сохранить несколько вещей Айлинг, которые я держала в старой шкатулке из-под принадлежностей для шитья. Это были ее личные вещи, которых никто бы не хватился. Учебник «Лекции по уходу за больными» с ее причудливыми пометками на полях. На внутренней стороне обложки она написала свое имя. Почерк у нее был затейливый, с нелепыми завитушками, за что я ее всегда высмеивала. Если ты предпочитаешь оставлять унылый след на этой земле, говорила она мне, это твой выбор. У меня самой почерк был строгий, без выкрутасов.

Поселившись в доме в Челси, шкатулку с вещами Айлинг я завернула в платок и положила на дно гардероба в своей спальне. На какое-то время я про нее позабыла, но однажды утром, резко пробудившись ото сна, в котором я снова видела Айлинг, я испытала непреодолимую потребность порыться в своей шкатулке, подержать в руках эти сокровища. Сновидение меня расстроило. Мои сухие губы чувствовали тепло ее кожи. Я могла бы вдохнуть ее аромат, если б захотела, могла бы повернуться на бок и поцеловать ее в плечо, но, проснувшись, я поняла, что забыла ее запах. Это воспоминание отсутствовало. Меня объял ужас оттого, что я утратила еще одну частичку Айлинг.

Я соскочила с кровати, полезла в шкаф. Шкатулки на месте не было. Я нашла платок. Свернутый, он лежал точно там, где я и ожидала его найти, а вот сама шкатулка исчезла. Переложить ее куда-то в другое место я не могла. Это было исключено. Я никогда ничего не теряла и не клала по ошибке не на свое место. Шкатулку я завернула в платок и специально убрала на дно гардероба. В ней хранились мои самые ценные памятные вещи – частички Айлинг.

После того, что случилось, почти все вещи Айлинг собрали и унесли, но мне удалось сберечь ее серебряный крестик и темно-зеленые лайковые перчатки. И то, и другое – мои подарки на день рождения и Рождество, что мы встретили вместе. Но особенно мне дорога была расческа Айлинг, на которой оставались ее волосы, та самая, на которую я наматывала ее пряди. Я не теряла эту шкатулку. Я вообще ничего не теряю. Шкатулку кто-то взял.