Падшие в небеса. 1937 год

— Ну, зачем вы так, Верочка?! Зачем?! Я искренне хочу помочь! — Григорян покраснел. Он опустил глаза и добавил:

— Конечно, я хотел бы встретиться с вами. Пойдемте со мной в ресторан, что ли сходим? Или в парк прогуляемся? В кино? А? Вера?

— Хм, вот видите, как странно все. Я ищу своего отца, которого посадили ваши коллеги. А вы, что бы его найти предлагаете мне развлечься? Хм,… странная штука жизнь…

— Ну, что, что теперь, вы должны — тоже покончить с собой, как ваша мать? — вспыхнул Александр. Вера, кивнула и повернувшись двинулась к выходу:

— Нет, конечно. Нет Александр Рубенович. Тем более, как, я вам говорила — я скоро буду мамой. Скоро! И мне жить обязательно надо. Ради ребенка, — говорила она на ходу. Григорян семенил рядом. Он поддержал ее за локоть:

— А отец? Кто отец? Вы ведь не замужем.

— Нет отца, он уехал, на север. И будет не скоро! — солгала Вера и заплакала.

— Вот, вот видите — вам нужен, просто нужен помощник! — Григорян дернул решетку и прикрикнул часовому. — Эй, открой немедленно! Солдат кинулся с ключами к замку. Он гремел связкой и неуклюже протянул Вере котомку с передачкой:

— Вот, все, в целости-сохранности. Григорян отпихнул часового и схватив авоську — всучил ее Щукиной:

— Ну, я все равно, буду ждать. Буду. Вы подумайте. Вера взглянула ему в глаза и грустно ответила:

— Я позвоню. Позвоню. Но я, не знаю номер.

— Двадцать три — сорок! — крикнул Григорян.

— Хорошо, я запомню, — Щукина повернулась и быстро исчезла за дверью.

Майор стоял и смотрел ей вслед. Часовому стало неловко от этой сцены прощанья, и он непроизвольно отвернулся. Григорян достал из кармана своих темно-синих галифе — очередную папиросу и подкурив, выпустил дым:

— Ти, что эту жэнщину запомниль?! Как придеть в следующий разь при твоей смене — нэмэдленно веди ее ка мнэ! Понял?! — сказал Григорян вновь с сильным кавказским акцентом. Он, при подчиненных — делал это специально, старался показать — что плохо владеет русским языком.

— Так точно!!! — рявкнул в ответ солдат… …Вера пробивалась сквозь толпу в коридоре. Она расталкивала локтями несчастных посетителей тюрьмы. Топтала их сумки, как медведь по бурелому, шла к выходу. К свежему воздуху! Грудь жгло от слез, от обид и не справедливости! Где-то рядом, испуганно цепляясь, за ее локоть — еле поспевала тетя Роза. Грузная женщина бормотала:

— Верочка, Верочка! Что там? А? что там тебе сказали? А? Верочка, что там? И мой Левочка? И как он? Он как? Его когда увидеть можно? Что тебе сказали? Как твой папа? Но Вера не отвечала. Шаг, еще шаг! И вот — выход! Рывок — дверь скрипнула стальной пружиной. Воздух! В лицо ударил холодный январский воздух. Он пьянил. Он был словно лекарство для тяжело больного. Вера хватала его ртом — словно боясь, что не надышится. Она — давилась этим холодным воздухом! «Свобода? Такой привкус у свободы? Нет!!! У свободы не может быть такого горького привкуса! Нет! Свобода сладкая — а мне горько!» — подумала Вера. Слезы катились по щекам — застывая на ветру. Тетя Роза с ужасом смотрела на Щукину и теребила Веру за рукав. Та, бросилась бежать. Бежать прочь! Прочь отсюда! Но вдруг — толчок! Темнота! Вера ударилась кому-то в грудь. Она чуть не сбила мужчину и зажмурилась от стыда. Она так не хотела открывать глаза. И тут… Она услышала:

— Верочка! Здравствуйте! Это был он! Он! Это был Андрон! Он стоял и улыбался. Он, даже в своей форменной шинели и фуражке с красным околышком и темно-синим верхом — выглядел родным и милым человеком! Совсем — родной и такой незнакомый! Как родственник приехавший издалека!

— Верочка! Что вы тут делаете? — Андрон схватил Щукину за плечи и стал трясти ее. Он был немного испуган. Вера прижалась к нему — упала на грудь и уткнувшись лицом в колючую шинель — разрыдалась. Маленький стоял совсем растерянный, с удивлением смотрел на тетю Розу, которая — тоже упорно тянула Веру за рукав.

— Верочка? Что вы тут делаете?! Успокойтесь!! Вера пришла в себя. Она немного успокоилась. Шмыгая носом — виновато посмотрела на Андрона и ласково буркнула:

— Ой! Андрон, как же вот долго вас не было!

— Я был в командировке! В командировке! Я даже не мог позвонить! В Енисейском районе! Там и звонить то не откуда! Вот простите! — оправдывался Маленький. Он, огляделся по сторонам, и вновь покосившись — на тетю Розу, спросил:

— Вера, зачем вы сюда пришли?! Я же просил вас?!

— Да, да… я помню! Вот я пришла помочь тетя Розе. Помочь. У нее передачу не принимают. Я пришла помочь выяснить…

— И что? — почти в один голос воскликнули и Маленький, и Розенштейн.

— Выяснила… — грустно ответила Щукина. Вера, набрала в легкие воздуха. Тяжело вздохнув — тихо добавила:

— Дядя Лева уехал, он уехал, далеко…вернее его отвезли в другой город. Вот поэтому передачи не принимают… Тетя Роза осела в снег. Ее ноги подкосились. Маленький бросился ее поднимать. Вера, отвернув голову — горько заплакала. Она поняла, что тетя Роза догадалась.

Шестнадцатая глава