Падшие в небеса. 1937 год

…Белый свет, совсем — яркий, но глаза от него не устают. Пелена без границ. Просто свет. Движение вперед. Навстречу этому загадочному свету — охватившему все вокруг. Все! Нет ничего больше! Движение и свет! Туман — мягкий и обволакивающий. Но ветра не чувствуется. Воздух не бьет по щекам. Какие-то расплывчатые контуры. Предметы проплывают рядом. Длинный коридор. Очень длинный. Он похож на туннель, но стены сделаны как из стекла — матового стекла…

«Когда же это кончится. Когда? И что вообще это такое? Что? Я лечу навстречу — но чему или кому? Кто толкает меня? Кто ждет? Что это за дорога. Звуки — я не слышу звуки! Они есть, но я их не слышу. Нет. Не слышу! Но откуда я знаю, что они есть? Странно. Мне не больно, но тревога, тревога, что эта боль вот-вот обволочет все тело! Вот-вот все прервется! Все! Жизнь? Все прервется! Страшно! Нет, так не хочется, что бы все прервалось!» — Павел Клюфт пытался собраться силами. Но тщетно. Тщетно. Только эти бесполезные мысли летали в голове. — «Я умер?! Я умер, нет — я определенно умер! Нет тут ничего! Просто молоко. Смерть — это туман? Просто молоко? Нет, почему тут есть свет? Неужели после смерти есть свет? Такой яркий? Я умер. Он — стрелял в меня. Пуля пробила сердце? Она пробила грудь. А сердце? Больно, было больно. И все. И вот свет. Сколько еще ждать?» Павел вздрогнул. Он попытался поднять руки. Но они его не слушались. Павел вновь напрягся. «Руки. Посмотреть на руки. На ладони. Если он увидит свои ладони, то значит — он жив. Если нет…» Павел потянулся всем телом. Он извивался — как змея. Но руки не слушались. Они — словно привязанные, лежали вдоль тела. И туман стал отступать. Медленно, очень медленно. Пелена расходится. Но вместе с пеленой гаснет свет. Он все слабее и слабее. Он исчезает вместе с туманом. Павел пытался облизнуть губы. Он попытался пошевелить ногами. Колени удалось поднять. Ноги двигаются. Еще немного. И вновь темнота…Павел открыл глаза. Полумрак и тихий. Совсем, еле уловимый звук. Тик, тик! И тишина! Затем — опять, тик, тик. «Что это за звук? Что? Очень знакомый! Очень?» — Павел пытался вспомнить, где он слышал этот звук. Но тщетно. Тик. Тик. Кап. Кап.

— Что это? — еле прошептали губы. Павел открыла глаза. Он всматривался — крупные полоски. Тик. Тик. Кап.

— Что это за звуки? — вновь прошептали губы. Клюфт еле-еле пошевелил языком. Но слова не вырываются. Они не хотят вырваться.

— Это вода, — тихо прозвучал знакомый голос. «Кто это? Кто? Я слышу звуки — значит, я не умер? Нет, но кто это?» Павел вздрогнул и попытался повернуть голову. Да. Он видит. Вот силуэт. Рядом с ним на кровати сидит человек, но кто это?

— Ты кто?

— Я твой знакомый, — ответил человек.

— Какой еще знакомый? — прохрипел Павел.

— Я богослов… Клюфт напрягся. Он, нет, это точно он! Этот человек! Иоиль! Он! Он сидит рядом! И опять в этом мерзком темно-зеленом плаще! Но где они? Где? Опять в камере?

— Это вода, — вновь сказал каким-то равнодушным голосом Иоиль.

— Какая еще вода? — недовольно буркнул Клюфт.

— Ну, ты спрашивал, что это за звук? Тот? Тихий…

— А, да…

— Это вода. Она — капает с крана. Там плохие прокладки…

— Хм, значит — я жив… — выдохнул Павел.

— Ты жив. Но ты был мертв. Почти мертв…

— А ты откуда знаешь?

— Хм, я видел…

— Что видел? — простонал Павел.

— Твою смерть…

— Опять ты за своё?! Опять?! Нет! Оставь меня в покое! Оставь! Сейчас ты скажешь, что это ты меня спас?! Или нет, меня спас — твой Бог?

— Ты, странный. Господь ведь для всех и он никого не спасает. Ведь если ты умрешь — ты попадешь к нему. Зачем ему спасать?

— Нет, не хочу это слушать. Я просто выжил… сам…

— Ну-ну, а позволь тебя спросить? Зачем? Зачем же ты выжил?

— Как зачем?! Чтобы жить…

— Брось! Ты ведь — хотел умереть?! Но не умер. А сейчас ты рад, что жив? Ты не последователен, — богослов говорил это немного раздражительно.

— Я выжил потому, что я выжил!

— А зачем тебе — такая жизнь? Ты ведь в тюрьме…

— Ну, значит, значит… — Павел не знал, что ответить.

— Ты хотел сказать, значит — так Богу угодно? Верно,… так ему угодно. Вот и все. Потому ты и жив. Клюфта бросила в жар. Он опять. Этот человек опять говорит с его мыслями. Он словно пробирается в его сознание.

— Что тебе нужно? — недовольно спросил Павел.

— Я, хочу тебе помочь. Вот и все. Тебе сейчас трудно. И помни, главное побороть в себе сомнения. И не предать себя. Вот что. Помни. Тебе сейчас трудно. Но это не только физическая боль. Не только. Блажен человек, который всегда пребывает в благоговении, а кто ожесточает сердце свое, тот попадает в беду…

— Что ты хочешь этим сказать? — разозлился Павел.

— Ты понимаешь. Поэтому и злишься. Но ты не хочешь слушать истину. Свое сердце. Ведь у тебя в сердце есть Господь. Слушай его!

— О чем ты?

— Ненависть тебя убьет. Если ты не одумаешься. Все, что я хотел тебе сказать.

— Слушай, я не хочу слушать — твои наставления. Не хочу. С чего ты взял, что имеешь право — наставлять людей? С чего?

— Я не наставляю, я говорю истину…

— Хм, истину?! С чего ты взял, что ты, говоришь истину? С чего? Почему ты считаешь — что именно то, что ты говоришь — истина?