Падшие в небеса. 1937 год

Солдат подозрительно взглянул на офицера, затем на Павла, хмыкнув, повернулся, и отошел назад:

— А то, смотрите, давайте его в карцер! Что ли? Нападение на следователя! Это ж подсудное дело! Давайте? А?

— Нет, не надо! Не надо! — осадил Маленький подчиненного.

— Ну, как знаете! — обиженно буркнул сержант и уселся на стуле в углу. А Павел, все это время смотрел… и смотрел на плачущую девушку и молчал. Андрон дотронулся до его плеча и виновато сказал:

— Сядьте! Сядьте, арестованный. Сядьте! Но Павел не подчинился. Маленький испугался. Он не знал, как поступить. Дверь вновь грохнула. В кабинете показался старшина. Начальник смены удивленно спросил:

— Вызывали? А? Товарищ лейтенант? Андрон растерянно посмотрел на конвоира и немного смутился:

— Да, да… я вот,… что старшина. Просьба…. вот этого арестованного. Обратно в лазарет… отведите, отведите. Вот. Старшина в недоумении переспросил:

— Не понял? А, что, сержант не справляется?! Так, я могу!

— А что, я, что я? Я предлагал! — заголосил сержант. Он невольно остался виноватым в этой ситуации. Маленький понял это и миролюбиво сказал:

— Нет, нет сержант, тут ни причем. Я просто хотел, что бы вы проследили.

Проследили. Арестованный еще находится на излечении. И вот, нужна дополнительная услуга. Вот…

— А, ну это, как скажите! Старшина деловито подошел к Павлу и толкнул его в плечо. Клюфт застонал. Рана все-таки давала о себе знать. Павел вздрогнул и с мольбой посмотрел на Маленького, затем вновь на Веру. Девушка замерла и вытерла мокрые, от слез, глаза, платком. «Неужели это их последнее свидание? Нет! Нет, они увидятся, они еще увидятся! Они просто обязаны увидеться! Увидеться и жить, жить! Нет!» пронзили мысли сознание Веры. Она мучительно захотела зарыдать! Но сдержала себя. Сдержала. Она лишь прикрыла ротик платком и не дышала. Смотрела на этого человека! На этого дорогого ей человека! Единственного! Старшина потащил Павла к выходу. Сержант вскочил со стула и бросился ему помогать. Солдаты вели Павла под локти. Он оборачивался — пытаясь рассмотреть глаза Веры! Еще мгновение и дверь за ними захлопнулась. Щукина вздрогнула. Она зажмурилась и опустила голову. Маленький испуганно достал из кармана галифе платок и вытер взмокший от пота лоб. Напряжение, такое напряжение! Андрон тяжело дышал:

— Вера. Вера, ты молодец. Ты все сделала правильно! Все! так надо! Надо! С тобой все теперь будет хорошо! Девушка медленно поднялась. Скомкав в кулачке, мокрый от слез, платочек — обреченно произнесла:

— Зачем? Зачем, все это? Я предала своего любимого человека,… а ты, ты заставил меня. Не прощу, ни себе, ни тебе, я этого. Не прощу! Он понял, он все понял!

— Вера! Да! Одумайся! Да, он, все понял! Он понял, что, так надо! Он понял, что все это лишь пока! Пока! Понимаешь! Он, понял! Так надо!

— Нет, он понял, что я — его действительно, предала его! Понял! Я предала его, нашу любовь и нашего ребенка! Что я теперь ему скажу? Что?!

— Вера! Да пойми, ты! Так надо! Ты, потом, мне еще скажешь, спасибо! Потом! Потом, будешь, еще благодарна, за это!

— Благодарна, за предательство?! Как можно быть благодарной за предательство?! Это же так мерзко! Так мерзко! — Вера вновь разрыдалась. Андрон подошел и погладил ее по голове. Ржаная прядь рассыпалась от прикосновения. Заколка из волос упала на пол. Волнистые локоны спустились на плечи. Девушка с мольбой посмотрела в глаза Маленького:

— Как теперь жить? С этим? А? Как? Жить теперь с этим? Андрон? Я ненавижу! Я ненавижу себя! Я ненавижу всех! Всех! Я ненавижу вас, вас, таких правильных и красивых! Вас, которые, говорят — так надо! Что надо?! Надо предавать? Настало время предательства?! А?! Веря мерзости и гнусности?!

— Вера замолчи! Замолчи! Нельзя тут, нельзя, так кричать! — Андрон, зашипел как змея. Он в испуге зажал Вере рот ладошкой. Но девушка, пытаясь, высвободиться — кричала:

— Так, так нельзя, нельзя, ничего нельзя! Нельзя говорить правду? А?!!!

— Вера, Верочка, пожалуйста! Не кричи! Молю тебя, Вера! Вера, ты нас погубишь!

— Нас уже погубили! Как, ты, не поймешь Андрон? Как, ты, не поймешь — мы все уже давно погибли! Все! Мы, все, уже давно погибли и лишь делаем вид, что живы! Но, как можно, делать вид, что ты жив?! Если внутренне и душой — ты мертв! А?! Мертв! Андрон! Как?! Ты и я уже мертвые! Я стала мертвой душой! Я предала любимого человека! Вера упала на грудь Маленького и забилась в рыданиях. Он рвала ногтями его китель на спине. Она скребла пальцами. А он, стоял, крепко обняв ее, и пытаясь успокоить, как-то неуклюже гладил.

Двадцатая глава