Падший ангел

— Бедная женщина! Ты и впрямь докучаешь мне своими письмами… Твоя простосердечная глупость раздражает и вызывает тошноту… Теперь я вижу, что ты почти ничего не значила в моей жизни. Не знаю, занимала ли ты хоть какое-нибудь место в моем сердце, потому что я даже не замечаю твоего отсутствия и тоска не зовет меня к тебе!.. В прежней жизни я получал удовольствие от ученых занятий. Сердце мое спало, как спят ураганы в чреве черной тучи, которая спокойно громоздится на горизонте. И вот она разразилась ныне молниями и зарницами. Но это и есть жизнь! Я хочу и должен любить. Меня влекут порывы юношеского желания, а «желание — это жизнь», как говорит в «Евфрозине» Жоржи Феррейра.^{237} Любовь! Любовь! Как ты разогрела и закалила мою грудь в своем горне! Излей на меня свой любовный нектар, опьяни мое сердце, ибо оно уже не может дышать, утонув в твоем пламени!

Сказав это, Калишту достал из портсигара с серебряными трубочками гаванскую сигару, дым которой облагородил воздух в комнате и пробудил его фантазию. Затем, сделав над собой усилие, он протянул руку к лакированной подставке, на которой стояла хрустальная чернильница, и написал жене следующее:

«Кузина и уважаемая супруга!

Мое здоровье в порядке, но я скучаю по тебе. Я не писал, потому что государственные дела занимают все мое время. Я велел прислать денег из Брагансы, имея в виду очень выгодные вложения. Пусть мои расходы не беспокоят тебя, ведь мы очень богаты, а детей у нас нет. До сих пор мы жили как нищие; когда я вернусь домой, то хочу, чтобы твоя жизнь изменилась, кузина. Я собираюсь перестроить наш особняк в Миранде, и мы заживем, как наши деды, но сообразно с требованиями и удобствами, присущими нашему времени. Нужно наслаждаться жизнью, ведь она коротка. Ты не должна больше отмерять зерно и ходить за птицей. Поручи это служанкам и веди себя, как подобает госпоже и дворянке.

Что касается учителя и того, что он требует для себя мантию Ордена Христа, скажу тебе, что учитель — осел. На подобные письма я не отвечаю. Гони его прочь и не позволяй такому болвану разговаривать с тобой. Не забывай, что ты из рода Фигейроа, а муж твой — Барбуда.

Если какой-нибудь купец из Брагансы предъявит мой вексель, то заплати сумму, которая будет указана.

И не думай о том, что твой Калишту может быть неверным мужем. Кузен Гамбоа — бестолковый болтун и говорит так, чтобы над тобой посмеяться.

Когда из Миранды приедет погонщик мулов, отправь с ним копченые окорока, колбасы и несколько бочонков вина из Рибейры.

Твой любящий и преданный Калишту».

Глава XXIV РОКОВАЯ ЖЕНЩИНА

Ровно в три часа наемный экипаж остановился перед дверью Калишту Элоя де Силуша. Возница поднялся на четвертый этаж, спрашивая, дома ли его превосходительство. Хозяин майората зачесал назад пряди волос, которые частично скрывали его оголенные виски, как можно изящнее обернул вокруг талии шнур халата и спустился во двор, чтобы принять посетительницу.

Из экипажа спрыгнула на землю, легко опираясь на руку Калишту, одна из тех женщин, которых Люцифер создавал, когда в пустыне атаковал стыдливость Антониев, Павлов, Пахомиев и Илларионов.^{238}

Она была высока, бледна и узкогруда: ее несколько навыкате блестящие агатовые глаза сверкали, а грудь отливала слоновой костью. Калишту машинально поднес руку к сердцу; он словно ощутил, как его пронизывает электрический разряд.

— Это так любезно со стороны вашего превосходительства, — произнесла Ифижения.

— О, сеньора!.. — с запинкой ответил ей Калишту и предложил руку.

— Мне кажется, что биение моего сердца меня не обмануло, — продолжала она, пока они поднимались по лестнице.

— Биение сердца вашего превосходительства…