Пагубная самонадеянность

Как мы уже видели, торговля и коммерция всегда (и в значительной степени) зависят от конфиденциальности, от специфических или индивидуальных знаний и еще больше от финансовых институтов. Коммерческая деятельность, например, несет бóльшие риски, чем просто затраченные время и усилия, а специальная информация позволяет людям, начинающим какое-то дело, судить о своих шансах и конкурентных преимуществах. Ставить себе целью получить какую-то особую информацию имеет смысл, только если обладание ею дает определенные преимущества, компенсирующее затраты на то, чтобы ее добыть. Если бы каждый торговец был обязан публично сообщать, как и где получить товары подешевле и более качественные (чтобы об этом узнали все его конкуренты), вряд ли стоило бы ему вообще торговать – потому что так он никогда не получит прибыли. Кроме того, бóльшую часть информации о конкретных обстоятельствах трудно сформулировать и даже не всегда можно выразить словами (например, уверенность предпринимателя, что новый продукт будет пользоваться спросом), так что невозможно поделиться ею с широким кругом людей, не говоря уже о соображениях мотивации.

Конечно, действовать, сообразуясь не с «наблюдаемым и осязаемым» (по выражению Эрнста Маха), а с тем, что недоступно всеобщему восприятию и что нельзя просчитать заранее, не соответствует рассмотренным ранее критериям рационалистов. Более того, «неосязаемое» часто вызывает недоверие и даже страх. (Можно попутно отметить, что не только социалисты – хотя у них несколько иные причины – с недоверием относятся к торговле. Бернар Мандевиль «содрогнулся», представив себе «ужаснейшую картину… тяжелый труд и опасности вдали от родины; нужно переплывать бескрайние моря, выносить тяготы непривычного климата и оставаться обязанным чужестранцам за помощь» (1715/1924: I, 356). Действительно, осознание того, как сильно мы зависим от человеческой деятельности, которую не можем контролировать и даже не знаем о ней, лишит спокойствия любого – как участника, так и наблюдателя.)

Со времен Античности, поддаваясь недоверию и страху, простые люди во всем мире (так же как и мыслители-социалисты) не просто смотрели на торговлю как на противоположность материальному производству, что-то беспорядочное и бессмысленное (так сказать, методологическую ошибку), но считали ее подозрительным, низким, нечестным и презренным занятием. На протяжении всей истории человечества «торговцы были объектами всеобщего презрения и морального осуждения… человека, который покупал дешево и продавал дорого, считали заведомо бесчестным… Поведение торговцев не соответствовало обычаям взаимопомощи, принятым в первобытных сообществах» (McNeill, 1981: 35). Мне помнится, Эрик Хоффер однажды заметил: «Враждебность по отношению к торговцам, особенно со стороны грамотеев, стара как мир».

Есть множество причин такого отношения к торговле и множество форм, в которых оно выражается. В древности торговцев часто селили отдельно, но так поступали не только с ними: даже ремесленников, особенно кузнецов, которых земледельцы и скотоводы подозревали в колдовстве, выпроваживали за пределы поселений. В конце концов, разве кузнецы своим «секретным мастерством» не превращали одни вещи в другие? Но в гораздо большей степени это касалось торговцев и лавочников – ведь они участвовали в чем-то недоступном ни восприятию, ни пониманию обычных людей. Изменяя стоимость товаров, они занимались неким преобразованием нематериальных субстанций. Разве может измениться способность вещей удовлетворять человеческие потребности – если только дело не в количестве? Торговца или лавочника, который мог проделать такое (находящееся за пределами видимого, привычного и понятного порядка повседневных дел), также исключали из установленной иерархии, лишая статуса и уважения. Даже Платон и Аристотель – граждане города, который в те времена занимал видное положение и был обязан этим торговле, – презирали купцов. И позднее, при феодализме, занятие торговлей продолжали считать низким, поскольку жизнь и безопасность торговцев и ремесленников (во всяком случае, за пределами немногочисленных мелких городов), а также сохранность товаров зависели от тех, кто владел мечом и охранял дороги. Торговля могла развиваться только под защитой класса, профессионально владеющего оружием. Эти люди обладали боевой выучкой и взамен требовали высокого положения в обществе и высокого уровня жизни. Даже когда историческая обстановка начала меняться, такое отношение к торговле, как правило, сохранялось там, где еще господствовал феодализм и где ему не противостояла богатая буржуазия или вольные города с их самоуправлением, ставшие центрами торговли. Так, утверждают, что даже в конце прошлого века в Японии «те, кто делал деньги, считались практически кастой неприкасаемых».