Паладинские байки

– Эх, сеньоры, да в вашей Фарталье такого, небось, уж давно нету, – сказал трактирщик, вздыхая. – А у нас еще полсотни лет тому вовсю маги кровавые с некромантами заправляли. Вот и у нас доны наши потомственными некромантами были. Сеньоры Калаверасы. Испокон веку они этим занимались... Дань с нас особую брали – девку или молодку раз в десять лет, в жрицы Смерти ее определяли... такие жрицы не живут долго, вот так часто и требовались. Ну зато уж тем, из чьей семьи такая жрица была, оброк снимали, а то и награду какую давали. Ну и отдельно – если у них там помирал кто, тогда тоже человека требовали, но уже без разницы, бабу или мужика, старого или молодого – в супровод сеньору для загробной жизни. И покойников тоже требовали им отдавать. А в остальном сеньоры как сеньоры. Право первой ночи, оброки и рекрутская повинность. А барщину не требовали, на их полях мертвяки ходячие работали, которых они из покойников делали.

Жоана аж передернуло:

– Ужасы какие. Как такое вообще терпеть можно было?

– А чего там, – пожал плечами староста. – Договор со старых времен был: взамен они магией, когда надо, помогали, и нас от хворей и всяких напастей оберегали. И оберегали ведь... Ну, пока кто-то из них не додумался вроде как до особенного бессмертия. И тогда они все заделались такими вроде как мертвяками, но не безмозглыми, а как при жизни, только мертвыми. Вся семья их тогда в такую нежить оборотилась – и старый дон Калаверас, и два брата его, и их сыновья. Все девятеро мужчин. Что с женщинами их стало, того мы не знаем, только их с той поры не видал никто. А сеньоры Калаверасы тогда объявили, что оброк на всех один налагают, раз в год с села и хуторов триста песет… и требуют не жрицу раз в десять лет, а любого человека – но зато каждый год. Ну, сами понимаете, такое уж нам не понравилось. А тут еще проповедники Пяти пришли, и князь начал против донов выступать… Ну, мы всем селом, все мужики, в княжье ополчение под знамена Пяти богов и вступили. Ну, то есть, не мы сами, а наши деды и отцы, конечно. Тогда-то замок Калаверасов и сожгли, склепы их заколотили. И все было ничего, пока наш пастух, дурак такой, с пастушкой с Кочковатого Хутора не стали на старом кладбище трахаться. Разбудили Калаверасов да и сами сгинули. И с той поры каждую ночь Калаверасы стали из склепов вылезать… В село-то не совались, хвала богам, обережные знаки их не пускают. Но на дороге людей хватать да в окрестностях, кто зазевался и до ночи не успел до жилья добраться – только так. Так что вы, сеньоры, уцелели лишь божией милостью.

– Это точно, – Жоан приложил руку ко лбу. – Но как раз никаких мертвяков мы не видели. Только как полыхало в замке. Это, что ли, мертвяки там так колдуют? Кошмар.

– Да нет, такое первый раз было, – сказал трактирщик. – И поутру все на том сошлись, что они то ли там между собой передрались, то ли их кто пытался того... упокоить. Посмотреть бы сходить. Днем-то, небось, не вылезут они…

Джорхе покачал головой:

– Мы с вами точно не пойдем, и не упрашивайте. А совет дать можем.

– Совет… на советы все богаты, – мрачно усмехнулся староста. – Но давайте.

– Вы тут про старое кладбище говорили... А на нем часовня есть? Потому как у нас в Фарталье на всех старых языческих некрополях обязательно храмы ставили и землю там освящали. Если священник искренне верующий и обеты соблюдающий, то такая печать надежно всякую дрянь запечатывает.

– Часовни там нету, – вздохнул староста. – По правде сказать, все на то кладбище даже днем боялись ходить, кроме дурака пастуха с его девкой. Да и долгое же время спокойно все было, вот и не озаботились.

– Так озаботьтесь, – сказал Джорхе. – Чего время тянуть? За день, если всем миром взяться, часовню поставить можно и обряд провести. А нам некогда, нам надо ехать.

Тут пришла подавальщица и поставила перед ним наполненные фляги с пивом и объемистый мешочек с овсом для лошадей. Джорхе положил на стол два реала, забрал фляги, Жоан подхватил мешочек:

– Спасибо за пиво, почтенные. И удачи вам, а мы в дорогу.

Они быстро вышли, забрали с конюшни лошадей. Тут как раз из дома священника, пристроенного к церкви, вышли четверо мужчин в черной одежде, вооруженные до зубов, и направились к ним.

– Черт подери, это же местные Слуги Церкви… ловцы магов и ведьм,– простонал тихонько Джорхе. – Не повезло…

– Да успокойся. Не по наши они души. Слыхал же – ведьму какую-то ловят. Но говорить с ними тебе придется, – сказал Жоан. – Я отсюда вижу, что они – посвященные. Кто их там знает, что они умеют, но что уж точно умеют – это другого посвященного разглядеть. Если присмотрятся. Не хочу с ними объясняться на этот счет.

Тут ловцы подошли, и главный, здоровенный мужик со следами ожогов на лице, спросил по-фартальски:

– Кто такие?

– Сальмийские кабальерос, путешествуем по семейным делам, – спокойно сказал Джорхе, становясь так, чтоб закрыть собой Жоана, который как раз занялся упихиванием фляг в седельные сумки.

– Понятно, – главный ловец пристально оглядел Джорхе, скользнул взглядом по Жоану. – И как вам Планина?