Палеонтология антрополога. Том 3. Кайнозой

Пышнейшим цветом расцвели в миоцене кошачьи: из олигоцена в начало эпохи перешёл Proailurus и дал потомков – изобилие трудноразличимых видов Pseudaelurus, Styriofelis и Miopanthera, которые из Евразии переправились в Северную Америку и начали быстро увеличиваться: от размера домашней кошки у Pseudaelurus turnauensis до рыси у P. lorteti и пумы у P. quadridentatus, а затем превратились в саблезубых махайродусов. А Machairodus был уже очень серьёзным зверем: до двух метров в длину и 100–240 кг весом. Своими толстыми и не чересчур длинными клыками-ятаганами с крупными зубцами по краю махайродусы запросто душили даже очень большую добычу. В отличие от барбурофелид, махайродусы были более длинноноги и быстры, что давало выигрыш в открытой местности. Огромная масса тела (Machairodus aphanistus – 300 кг, M. lahayishupup – 270 кг), мощные шейные позвонки и тяжёлые передние лапы явно говорят, что махайродусы наваливались на добычу, обхватывали её лапами и с размаху пробивали шкуру клыками. Такой способ имел минусы: большой процент переломов клыков саблезубых махайродусов M. aphanistus показывает, что огромные зубы – это не всегда гарантия успеха в охоте. Показательно, что синхронный, но более продвинутый Promegantereon ogygia с короткими и менее сжатыми клыками почти никогда их не ломал.

Вообще, саблезубость кошачьих в миоцене достигла апогея: Dinofelis, Megantereon и прочие мощные хищники стали истинным проклятием всех копытных от мелких до гигантских. Обилие вариантов явно говорит о какой-то специализации, хотя мы, как правило, не очень понимаем, чем отличались все эти монстры.

Для наших предков гораздо более опасными были не саблезубы, а более умеренные кошки типа позднемиоценового африканского Lokotunjailurus fanonei. Он тоже был отнюдь не маленьким – со льва, но гораздо более легко сложенным и длинноногим, так что мог запросто догнать обезьяну, неосторожно слезшую с дерева. А ведь останки локотуньялуруса обнаружены в одном местонахождении с сахелянтропом – ранним австралопитеком, делавшим первые шаги по земле.

На самой границе миоцена и плиоцена в Тибете появилась и древнейшая пантера современного рода – Panthera blytheae, и географически, и морфологически максимально приближенная к снежному барсу, только намного меньших размеров. Позже их потомки спустились с гор и устроили геноцид наших предков, став главными ловцами австралопитеков и ранних людей. Как не раз случалось и до этого, вроде бы менее мощные и не столь клыкастые создания в итоге победили и вытеснили ужасных саблезубов. Секреты победы пантер, как обычно, кроются в совершенстве нервной системы, позволяющей лучше прятаться и тщательнее подкрадываться, а тем самым тратить меньше сил на настигание добычи. Клыки стали меньше, лапы слабее, зато челюсти мощнее, а прыжок и укус точнее.

Даже куньи – злобные, но ныне обычно мелкие зверюшки – в миоцене выросли до приличных размеров. Многие виды медоедов Eomellivora расселились от Африки через Ближний Восток по всей Европе и Азии до Китая. Более мелкие E. piveteaui были и более острозубыми, тогда как самые большие, до размера небольшого леопарда, виды – Eomellivora wimani, E. ursogulo (она же Perunium ursogulo) и особенно E. fricki – имели скорее дробящие зубы. Ещё мощнее – до 40–45 кг – и ещё более леопардоподобны были кенийские Ekorus ekakeran. И уж совсем все рекорды побили североамериканские росомахи Megalictis, особенно M. ferox, вымахавшие до 60–120 кг; для сравнения: современная росомаха Gulo gulo в рекордных случаях достигает только 20–35 кг. Впрочем, в отличие от росомах, мегаликтисы были длинноногими гепардоподобными зверями, даже морда у них была короткой и кошкоподобной. И эомелливоры, и мегаликтисы обрели тяжёлые челюсти с притуплёнными зубами, предназначенными для разгрызания костей. Видимо, гигантские куньи заменяли настоящих кошек и частично гиен в тех местах и в те времена, где тех животных не было или было очень мало. Другие куньи устремились в воду: двухметровые полусоткилограммовые китайские выдры Siamogale melilutra внешне не отличались от нынешних; судя по всему, они питались моллюсками, разгрызая их раковины. В водоёмах Казахстана Semantor macrurus превзошёл выдр в плавании и стал больше похож на калана или даже тюленя: его задние лапы превратились в широкие ласты.