Память, что зовется империей

Его квартира находилась дальше от дворцового комплекса, чем до этого заезжала Махит, – сорокаминутный переезд, сказал он, но не у всех в министерстве информации такие славные бонусы, как у Травинки, кому-то приходится платить за квартиру из собственной зарплаты. Махит казалось, он говорит только для того, чтобы говорить, чтобы слышать от себя что-то нормальное.

В стороне от дворца и центральных районов Город сменял тональность – много магазинов поменьше размером, с акцентом на еду, которую готовят, пока клиент ждет, или на органику, импортированную издалека, с другого континента или другой планеты, на ремесленные товары – все одноразовое и сделано по подобию какого-то эталона. Махит ожидала, что прохожие будут на них глазеть – варварка и два асекреты, все растрепанные, на пути в спальный район, – но на здешних улицах не они были источником напряжения. С этим тейкскалаанцы справлялись и сами.

Сперва показалось, что на улицах просто маловато людей, что все население района Двенадцати Азалии где-то на работе или просто ниже по численности, чем можно подумать из-за высоких зданий в виде цветов; но то, как менялось от расслабленной безмятежности к озадаченности и растущему страху выражение лица Двенадцать Азалии, мигом перечеркнуло этот вариант. Что-то явно случилось. Воздух словно наэлектризовался – психологический отголосок ее ощущений после взрыва в ресторане. Она плелась за Двенадцать Азалией. Даже не могла вспомнить, когда она в последний раз настолько уставала.

– Лучше пойти другой улицей, Лепесток, – отрывисто бросила Три Саргасс. – На этой демонстрация.

– Я живу на этой улице.

Махит подняла глаза. Пропавшее население собралось в текучей массе, перехлестывающейся с тротуаров на проезжую часть. Мужчины, женщины, с детьми, с плакатами и фиолетовыми растяжками. Лица – по-тейкскалаански неподвижные, непроницаемые, решительные. Даже дети не шумели. Тишина казалась опаснее шума. Казалась чреватой.

– Они не за Один Молнию, – сказала Махит. – Если только народная аккламация за прошедшие три дня не стала тише.

– Сквозь народную аккламацию пройти просто, – ответила Три Саргасс, – если можешь притвориться, что тебе нравится рифмованная галиматья, и кричать любые аллитерации со словом «яотлек»…

– А это политика, и я правда не ожидал такого от своего района.

– А стоило бы, Лепесток, – сказала обреченно Три Саргасс. – Никогда не смотрел на местную демографию? Ты переехал в торговый сектор, все эти люди…

– … за Тридцать Шпорника, у них его цветы, – вклинилась Махит. Они остановились. Демонстрация надвигалась, медленно нарастая, словно плесень. Люди шли вместе, наползали. Махит узнала стихотворный отрывок с одного из плакатов: «Чему нет конца: звездные карты, отбытия / Изгиб нерожденных лепестков хранит пустоту».

Строки Девять Маиса, которые нарушили радужный настрой на конкурсе поэтов.

– Да, – согласилась Три Саргасс. – Этот район богат только благодаря торговле и производству во внешних провинциях, а значит, им нравится Тридцать Шпорник, номинальный наследник императора, и они ждут, когда придут Солнечные и накажут их за измену и антивоенную демонстрацию вопреки пожеланиям нынешнего императора.

Не более измена, чем заявление Восемь Виток, подумала Махит. Ей казалось, она отчасти догадывается, в чем дело. Между двумя соимператорами что-то произошло – какая-то сделка: Восемь Виток и Тридцать Шпорник договорились.

Похоже, они работали сообща – не только чтобы дискредитировать Один Молнию и его попытку узурпировать императорский трон с помощью народной аккламации, но и чтобы заодно подорвать авторитет действующего императора. Один Молния, который теперь главнокомандующий и полагается ради своей поддержки на войну, подозревается, согласно статье Восемь Виток, в нарушении закона, – а согласно демонстрации сторонников Тридцать Шпорника, нелюбим народом. А что Шесть Путь? Ну, он ошибся, оступился, допустил захватническую войну в не самые мирные времена, когда существуют внешние угрозы, будь то из-за таинственных инопланетян или просто из-за нескончаемых волнений в системе Одилии и разожженных после них беспорядков в самом Городе, – он превратно истолковал закон, и эту ошибку не одобряет его собственное мирно настроенное население…

Юстиция и Тридцать Шпорник действуют заодно. Махит почти – почти – видела, чего они добивались.

Вот если б она не была такой уставшей.

– До твоей квартиры нельзя дойти через какую-нибудь подворотню, Двенадцать Азалия? – спросила она. – Сегодня я уже насмотрелась на Солнечных, а, кажется, они здесь появятся скоро…

Оказалось, что можно. Они понеслись так, будто за ними гонятся.

Глава 13