Память сердца

Мы проговорили почти сутки. В купе нас было двое, никто нам не мешал. И мы никому не мешали. Только проводница иногда заглядывала и предлагала чаю, сама при этом зыркала глазами, проверяя, всё ли в порядке и не запрятана ли где бутылка «Столичной». Но ни «Столичной», ни вермута у нас не было. Мы оба были в трезвом уме и здравой памяти. А иначе я бы ничего не запомнил и не написал бы теперь эту повесть. Я должен был сделать это раньше – по горячим следам, так сказать. Но всё что-то мешало. То диссертация, которую я вымучивал пять долгих лет. То вдруг Советский Союз распался на шестнадцать неравных долей, а сам я остался без работы, без семьи и без каких бы то ни было перспектив…

Кто жил в те годы, тот помнит это странное и жутковатое время. Всем нам было тогда не до высоких материй, не до воспоминаний, не до сочувствия. Быть бы живу самому – вот и вся премудрость!

Да, в девяностые годы нам было очень тяжело. Но это не идёт ни в какое сравнение с тем, что пришлось вынести нашим отцам и дедам в тридцатые-сороковые.

И теперь я думаю: зачем Илья Фёдорович рассказал мне историю своей жизни? Он ни о чём не просил меня. Не искал сочувствия. Ни к чему не призывал и не агитировал. Просто рассказывал всё как было. И точка.

В Красноярске он сошёл с поезда, а я поехал дальше. Больше мы с ним никогда не виделись.

Его наверняка уже нет в живых. Но я его помню. Сказанные им слова запечатлелись в моей памяти. И что странно: чем дальше по времени отходит этот ночной разговор, тем отчётливее я его помню. Видно, правду говорят, что «большое видится на расстоянии». Со временем шелуха отпадает, а остаётся главное – такое, чего нельзя забывать.

Привожу рассказ Ильи Фёдоровича таким, как я его запомнил – во всей его незатейливости и жути.

Рассказ Ильи Фёдоровича Таратина

Арестовали меня в ночь с пятого на шестое ноября 1937 года. В тот день шла подготовка к выборам в Верховный Совет СССР. Мы, учителя поселковой школы, ходили по своим участкам, знакомили избирателей с биографией Михаила Ивановича Калинина, разъясняли, как будут проходить выборы в Верховный Совет. Люди плохо разбирались во всех тонкостях. Было много вопросов. Мы терпеливо объясняли.

Домой в тот день я пришёл поздно. Запомнилось вечернее багровое небо с редкими облаками. Обычно так бывает перед бурей.

Дети уже спали. У меня двое сыновей было – Лёва восьми лет и годовалый Гера. Жена, как и я, – учительница младших классов.

Мы быстро поужинали и легли спать.

Сквозь сон слышу – кто-то стучится. Я быстро поднялся, зажёг свет, иду в сени открывать. А они – милиционер Куропаткин и председатель сельсовета Жданов – уже вошли. Я, видно, забыл запереть дверь с вечера. Тогда у многих вообще замков не было. А чего бояться? Никто не воровал, не то что сейчас.