Память Света

Это был Мэт. Однажды, когда Эгвейн было лет тринадцать, он прыгнул в реку, чтобы спасти тонувшую Ким Левин. Конечно она не тонула по-настоящему. Ее приятель просто окунул ее в воду, а Мэт прибежал и кинулся в воду, чтобы помочь. В Эмондовом Лугу после этого несколько месяцев все смеялись над ним.

А следующей весной Мэт вытащил Джер ал`Хуна из той же самой реки, спасая мальчику жизнь. После этого люди прекратили высмеивать Мэта.

Именно таким Мэт и был. Он ворчал и бормотал всю зиму о том, что его сделали предметом шуток, утверждая, что в следующий раз он просто позволит им утонуть. Но тут же, увидев, что кто-то в опасности, он не задумываясь ринется на помощь. Эгвейн вспоминала долговязого Мэта, бредущего, спотыкаясь, от реки, и маленького Джера, жавшегося к нему, задыхающегося, с глазами, полными чистого ужаса.

Джер пошёл ко дну, не проронив ни звука. Эгвейн никогда не понимала, почему так происходит. Люди, которые начинали тонуть, не кричали, не поднимали шума, не звали на помощь. Они просто плавно уходили под воду, когда все казалось таким прекрасным и мирным. Если только Мэт их не заметил.

«Он пришел за мной в Тирскую Твердыню», — подумала она. Конечно, он еще и пытался спасти ее от Айз Седай, не желая верить, что она и была Амерлин.

Так что же происходит сейчас? Она тонет или нет?

«Ты доверяешь Мэтриму Коутону?» — спрашивала Мин. «Свет. Да, я доверяю ему. Пусть я дура, но я доверяю. Мэт мог оказаться неправ. Он часто бывал неправ. Но когда он был прав, он спасал жизни».

Эгвейн заставила себя встать. Она пошатнулась, и Гавин поспешил к ней. Она похлопала его по руке, затем отошла от него. Она не позволит армии увидеть свою Амерлин такой слабой, что ей приходится опираться на кого-то в поисках поддержки.

— Какие новости с других фронтов?

— Сегодня их не так много, — сказал Гавин. Он нахмурился. — Это был довольно спокойный день.

— Илэйн должна была сражаться в Кайриене, — сказала Эгвейн. — Там была важная битва.

— Она, возможно, слишком занята, чтобы послать донесение.

— Я хочу послать посыльного через врата. Мне надо знать, как идет это сражение.

Гавин кивнул и поспешил прочь. После того, как он ушел, Эгвейн прошлась по лагерю спокойным шагом, пока не нашла Сильвиану, которая разговаривала с парой голубых сестер.

— Брин? — спросила Эгвейн.

— В столовой палатке, — сказала Сильвиана. — Я только что получила известие. Я послала гонца сказать ему, чтобы оставался на месте, пока вы не прибудете.

— Идём.

Она подошла к палатке, самому большому сооружению в лагере на сегодняшний день, и заметила его, когда вошла. Он не ел, а просто стоял рядом с переносным кухонным столом с разложенными на нем картами. Стол пропах луком, который, вероятно, резали на нем постоянно. Юкири держала врата в полу открытыми, чтобы можно было смотреть вниз на поле боя. Она закрыла их, когда Эгвейн пришла. Они не оставляли их открытыми надолго: шанарцы слишком внимательно следили за вратами и держали наготове плетения, чтобы сразу ударить через врата.

Эгвейн очень спокойно шепнула Сильвиане:

— Соберите Совет Башни. Верните назад каждую Восседающую, кого сможете найти. Доставьте их всех сюда, в этот шатер, так быстро, как только возможно.

Сильвиана кивнула, её лицо не отразило смущения, которое она, похоже, ощущала. Она выбежала, а Эгвейн присела в шатре.

Суан там не было — видно, она снова помогала с Исцелением. Это хорошо. Эгвейн не хотелось этого делать под жгучим взглядом Суан. И еще она тревожилась за Гавина. Он любила Брина как отца, и она через связь уже ощущала в нем тревожные нотки.

Ей придется подойти к этому очень деликатно, и она не хотела начинать, пока не соберется Совет. Она не могла прямо обвинить Брина, но не могла и не обратить внимания на предупреждение Мэта. Он был негодяй и глупец, но она доверяла ему. Да поможет ей свет, но она доверяла. Она обязана ему своей жизнью. И события на поле боя происходили странные.

Восседающие собрались относительно быстро. Они участвовали в боевых действиях каждый вечер встречались, чтобы получить донесения разведчиков и тактические пояснения от Брина и его командиров. Брин не видел ничего странного в том, что они пришли к нему сейчас; он продолжил свою работу.

Многие женщины, входя, бросали Эгвейн обескураженные взгляды. Она кивала им, стараясь передать всю тяжесть бремени Престола Амерлин.

Неожиданно быстро собралось нужное количество Восседающих, и Эгвейн решила, что ей следует начинать. Время уходило впустую. Ей нужно либо полностью стереть из памяти обвинения Мэта раз и навсегда, либо что-то сделать с ними.

— Генерал Брин, — сказала Эгвейн. — Как вы себя чувствуете? Нам было трудно вас найти.

Он поднял глаза от карт и моргнул. Глаза покраснели от усталости.

— Мать, — произнес он. Он кивнул Восседающим. — Я устал, но, вероятно, не больше, чем вы. Я бывал повсюду на поле боя, хотел разузнать все возможные подробности; вы знаете каково это, — торопливо вошел Гавин.

— Эгвейн, — побледнев, обратился он. — Беда.

— Что?