Память Света

— Не собираешься доказываться, что я не должен драться, раз устал? Все женщины, которых я знаю, кажется, решили, что это — их основная задача.

— Я считаю, — сухо сказала Чиад, — что если указывать мужчинам на их глупость, они от этого только еще больше глупеют. К тому же я гайшайн. Не мое это дело.

Он посмотрел на нее и, хотя не мог разглядеть в темноте румянец на ее лице, почувствовал запах ее смущения. Она вела себя не совсем так, как положено гайшайн.

— Ранду следовало бы просто освободить всех вас от ваших обетов.

— У него нет такой власти, — горячо заявила она.

— Что толку в чести, если Темный выиграет Последнюю битву? — огрызнулся Перрин, натягивая штаны.

— Честь — это все, — тихо сказала Чиад. — Она стоит смерти, она стоит даже того, чтобы рискнуть всем миром. Если у нас нет чести, лучше нам проиграть.

Ну, наверное, он сказал бы то же самое на ее месте. Дело, конечно, не в том, чтобы носить на себе дурацкие белые одежды — но он не стал бы делать многое из того, что делали Белоплащники, даже если бы речь шла обо всем мире. Он не стал больше давить на нее.

— Зачем ты пришла? — спросил он, взяв рубашку.

— Гаул, — сказала Чиад. — Он?..

— О, Свет! — ответил Перрин. — Я должен был сказать тебе раньше. В последнее время у меня вместо мозгов железный лом в голове. С ним все было в порядке, когда я его оставил. Он все еще в Мире Снов, а там время идет медленнее. Вероятно, там прошел час или около того, но я должен к нему вернуться.

— В таком-то состоянии? — спросила она, забыв о том, что только что обещала не бранить его за это.

— Нет, — сказал Перрин, сидя на кровати. — В прошлый раз я едва не свернул шею. Мне нужна Айз Седай, чтобы избавить меня от усталости.

— Это опасно, — заметила Чиад.

— Опаснее, чем позволить Ранду умереть? — возразил на это Перрин. — Опаснее, чем бросить Гаула без помощи в Мире Снов, защищать Кар`а`карна в одиночку?

— Да, он, скорее всего, напорется на собственное копье, если оставить его одного, — сказала Чиад.

— Я не хотел сказать…

— Тише, Перрин Айбара. Я попытаюсь, — она вышла, шелестя одеждой.

Перрин лег на спину на кровать, протирая глаза ладонью. Он был гораздо более уверен в себе, когда сражался с Губителем в последний раз, и все же он потерпел неудачу. Он стиснул зубы, надеясь, что Чиад скоро вернется.

Что-то двигалось за стеной его комнаты. Он заставил себя сесть.

Коренастая фигура заслонила дверной проем, а затем убрала закрывавший лампу абажур. Мастер Лухан был сложен как наковальня, небольшой, но сильный торс и мускулистые руки. Насколько помнил Перрин, седины в волосах у него было гораздо меньше. Мастер Лухан постарел, но не ослабел. Перрин сомневался, что он вообще когда-нибудь станет слабым.

— Лорд Златоокий? — спросил он.

— Ради Света, прошу, — сказал Перрин. — Мастер Лухан, вы, как никто другой, не должны стесняться называть меня Перрином. Если уж не «негодящим учеником».

— Ну уж, — сказал мастер Лухан, входя в комнату. — Я не верю, что когда-то называл тебя так, разве что один раз.

— Когда я сломал новое лезвие для косы мастера ал`Мура, — сказал Перрин, улыбаясь. — Я был уверен, что смогу сделать его правильно.

Мастер Лухан усмехнулся. Он остановился рядом с молотом Перрина, который все еще лежал на столе у подножия кровати, и коснулся его пальцами.

— Ты стал настоящим мастером. — Мастер Лухан уселся на стул рядом с кроватью. — Скажу, как один мастер другому, я впечатлен. Не думаю, что когда-нибудь смог бы изготовить что-то столь же красивое.

— Ты выковал топор.

— Да, конечно, — сказал он. — Но он не был красив. Он был предназначен для убийства.

— Иногда нужно убивать.

— Да, но в убийстве никогда нет красоты. Никогда.

Перрин кивнул.

— Спасибо. За то, что нашел меня и принес сюда. За то, что спас.

— Это было в моих же интересах, сынок! — сказал мастер Лухан. — Если мы выберемся из всего этого, то только благодаря вам, парни, попомните мои слова, — он покачал головой, словно сам не мог в это поверить. Хоть один человек помнил их троих в юности — когда они, по крайней мере Мэт, чаще влипали в неприятности, чем избегали их.

«Собственно, — подумал Перрин, — я совершенно уверен, что Мэт и сейчас чаще вляпывается в неприятности, чем избегает их». По крайней мере, сейчас он не дрался, а говорил с какими-то Шончан; судя по цветным вращающимся пятнам, из которых складывалось видение.

— Чиад сказала, что битва в Меррилоре закончена? — спросил Перрин.

— Да, — ответил мастер Лухан. — Я доставил сюда несколько наших раненых. Скоро я должен буду возвращаться к Тэму и Абеллу, но я хотел проверить, как ты.

Перрин кивнул. Что-то глубоко внутри тянуло его… во всяком случае, это было сильнее, чем когда-либо. Ранд нуждался в нем. Война еще не закончена. Не совсем.

— Мастер Лухан, — сказал Перрин со вздохом. — Я сделал ошибку.

— Ошибку?

— Я сам себя загнал, — сказал Перрин. — Я слишком на себя давил, — он сжал кулак и ударил по кроватной стойке. — Мне следовало это знать, мастер Лухан. Я всегда так делаю. Слишком усердно вкалываю и на второй день уже никуда не гожусь.