Память Света

«Нет, это слишком затасканное сравнение, — подумал Том, попыхивая трубкой. — Мешок с картошкой? Мне нужно какое-то другое слово. Да и как часто падают мешки с картошкой? Редко». Она упала как… как что? Как сыпется ячмень из драного мешка, образуя кучку на полу амбара. Да, так лучше.

Когда Айз Седай упала на землю, ее плетения исчезли, обнаружив за маской Кадсуане другое лицо. Он смутно помнил эту женщину. Доманийка. Как там ее звали? Джини Кайд. Да, именно так. Она была симпатичная.

Том покачал головой. Походка у нее была совершенно неправильной. Неужели никто из них не понимает, что походка является более важной отличительной чертой любого человека, чем нос на лице? Каждая женщина, пытавшаяся проскользнуть мимо него, почему-то полагала, что сменив лицо и платье — ну, может быть, еще голос — сможет его одурачить.

Он слез со своего валуна, подхватил тело и сбросил его в расщелину неподалеку — там уже было пять тел, так что там уже становилось тесновато. Он набил трубку, а потом снял свой плащ и накинул его на Черную сестру, тщательно прикрыв высунувшуюся руку.

Он еще раз заглянул в глубину пещеры — хотя он и не видел Морейн, это его успокаивало. Затем он вернулся на свое место и достал лист бумаги и карандаш. И — под гром, крики, взрывы и завывания ветра — он начал слагать строфы.

Глава 45 Щупальца тумана

Кости со стуком перекатывались у него в голове, когда Мэт нашел на Высотах Грэйди с Олвером и Ноэлом. В руке он нес треклятое Рандово знамя, завязанное в небольшой узелок. Вокруг лежали тела, оружие и обломки доспехов, и кровь покрывала скалы. Но битва здесь закончилась, врагов уже не осталось.

Ноэл на ходу улыбнулся Мэту. Олвер сидел в седле перед ним, сжимая Рог. Олвер выглядел усталым из-за Исцеления, проведенного Грэйди — Аша’ман стоял рядом с конем Ноэла — но очень гордым.

Ноэл. Один из героев Рога. Проклятье, это имело смысл. Сам Джейин Далекоходивший. Что ж, Мэт не станет с ним соперничать. Ноэлу это, может, и нравилось, но Мэт никогда не станет танцевать под чужую дудочку. Не станет даже ради бессмертия.

— Грэйди! — сказал Мэт. — Ты славно поработал на реке. Вода вернулась точно тогда, когда была нам нужна!

Лицо у Грэйди было пепельно-бледным, словно он увидел нечто, чего не хотел видеть. Он кивнул:

— Что… Что это было…

— Объясню в другой раз, — ответил Мэт. — А сейчас мне нужны проклятые врата.

— Куда? — спросил Грэйди.

Мэт глубоко вздохнул, беря себя в руки.

— Шайол Гул. И обругайте меня дурнем.

Грэйди покачал головой.

— Это невозможно, Коутон.

— Ты слишком устал?

— Я устал, — согласился Грэйди. — Но дело не в этом. Что-то случилось у Шайол Гул. Врата, которые пытаешься там открыть, искажаются. Сам Узор… искривился, если в этом есть какой-то смысл. Долина теперь — не исключение, а лишь одно из многих мест, куда нельзя открыть врата.

— Грэйди, — сказал Мэт, — для меня в этом столько же смысла, сколько в игре на арфе без пальцев.

— Нельзя Переместиться к Шайол Гул, Коутон, — раздраженно сказал Грэйди. — Выбери какое-то другое место.

— Как близко к нему ты сможешь меня отправить?

Грэйди пожал плечами.

— В один из лагерей разведчиков, около дня пути, вероятно.

Целый день пути. Эта тяга внутри Мэта становилась все сильнее.

— Мэт? — спросил Олвер. — Я думаю, мне нужно пойти с тобой, верно? В Запустение? Герои ведь нужны, чтобы драться там?

Это было частью томительной тяги. Притяжение становилось невыносимым. «Кровавый пепел, Ранд, оставь ты меня в покое, ты…»

Мэт замер. Его внезапно осенило. Лагерь разведчиков.

— Ты имеешь в виду один из этих шончанских патрульных лагерей?

— Да, — сказал Грэйди. — Теперь, когда врата не действуют, они докладывают нам о том, как там проходит битва.

— Ну, что ж, не стоит сидеть здесь с глупым видом, — сказал Мэт. — Открывай врата. Пойдем, Олвер. Нам еще надо кое-что сделать.

* * *

— Ааах… — Шайсам ворвался на поле боя в Такандаре. Так безупречно. Так приятно. Его враги убивали друг друга. И он… он вырастал все больше.

Его разум был в каждом туманном щупальце, что расползались сейчас по долине. Души троллоков… ну, они не удовлетворяли его. И все же даже простым зерном можно насытиться, если его много. И Шайсам поглощал их во множестве.

Его марионетки брели вниз по склону холма, окутанному туманом. Троллоки с рябой, точно ошпаренной, кожей. С мертвыми белыми глазами. Едва ли они ему еще понадобятся, после того как их души дали ему материал, чтобы восстановить себя. Его безумие отступило. В основном. Ну, не в основном. В достаточной мере.

Он двигался в самой середине туманного сгустка. Он еще не возродился, не полностью. Ему нужно найти место, которое можно заразить, место, где барьеры между мирами истончились. Там его сущность может впитаться в камни и укоренить тут его сознание. Этот процесс займет годы, но когда это случится, убить его станет труднее.

А пока Шайсам был еще очень хрупок. Эта смертная оболочка, которая двигалась в середине его сознания… он бы с ней связан. Он был Фейном. Паданом Фейном.