Память Света

И все же он был огромен. Эти души позволили поднять еще больше тумана, а тот, в свою очередь, находил новую пищу, чтобы пожирать ее и расти. Впереди люди сражались с порождениями Тени. Все они отдадут ему свою силу.

Его рабы вышли на поле боя, и немедленно обе стороны схватились с ними. Шайсам задрожал от радости. Они не видели. Они не понимали. Рабы были здесь не для боя.

Они были там, чтобы отвлекать внимание.

Пока продолжался бой, он переслал свою сущность в туманные щупальца, затем вонзил их в тела дерущихся людей и троллоков. Он захватил Мурддраала. Обратил его. Использовал.

Вскоре вся эта армия будет его.

Он нуждался в силе, если его древний враг, его дорогой друг решит атаковать его.

Те двое друзей-врагов были заняты друг другом. Отлично. Шайсам продолжал свои атаки, атаки на врагов с обеих сторон, и их последователей. Некоторые пытались напасть на него, попав к нему в туман, в его объятия. Конечно, он убивал их. Это была его истинная сущность. Он пытался создать этот туман еще будучи только Фейном, но тогда он еще не был достаточно зрелым.

Они не дотянутся до него. Ни один живой не мог выжить в его тумане. Когда-то это была просто безмозглая тварь. Она не была ИМ. Но теперь она поймана в нем, он унес в себе ее семя, и этой смерти — этой чудесной смерти — была дарована плодородная почва в человеческой плоти.

Три сущности слились в нем. Туман. Человек. Хозяин. Этот прекрасный кинжал — сейчас кинжал несла его физическая оболочка — взрастил нечто восхитительное, новое и древнее одновременно.

Итак, туман был им, но также и не был им. Лишенный своего разума, он был его телом, и он нес его разум. Чудесно, благодаря облакам, затянувшим небо, не нужно беспокоиться, что солнце его обожжет.

Как мило со стороны его старого врага так встретить его. И физическая оболочка в сердце ползущего тумана рассмеялась, пока его разум — сам туман — гордился тем, как все идеально.

Это место будет принадлежать ему. Но только после того, как он поглотит Ранда ал`Тора, сильнейшую душу из всех.

Какой замечательный праздник!

* * *

Гаул цеплялся за скалы у Бездны Рока. Ветер рвал его на части, песок и осколки скал впивались в его тело, оставляя царапины на коже. Он рассмеялся в водоворот тьмы.

— И это все? — закричал он вверх. — Я жил в Трехкратной Земле! Я слышал, что Последняя битва должна быть великой, а это — все равно, что собирать цветочки на крыше у моей матери!

Ветер подул сильнее, как будто в наказание, но Гаул вжался в камень, не позволяя ему ухватить себя. Он потерял свою шуфа — ее сдуло — и теперь прикрывал нижнюю часть лица обрывком рубашки. У него осталось одно копье. Остальные потеряны или сломаны.

Он подполз к отверстию в пещере, которая находилась перед ним. Тонкая фиолетовая вуаль преграждала путь вперед. Фигура в черном появились перед входом. Возле нее ветры стихали.

Щуря глаза от ветра, Гаул бесшумно подполз к фигуре и метнул копье.

Убийца с проклятием развернулся и схватил копье рукой. Он был силен как сталь.

— Я сожгу тебя! — крикнул он Гаулу. — А ну стой!

Гаул отскочил назад, Губитель кинулся за ним, а потом пришли волки. Гаул прыгнул и исчез в камнях. Губитель был очень силен здесь, но то, что он не мог видеть, он не мог убить.

Волки гнали Губителя, пока он не исчез. В долине были сотни волков, скитавшихся среди ветров. Губитель успел убить несколько дюжин волков. Гаул шепотом попрощался с теми, кто погиб сейчас. Он не умел разговаривать с ними, как Перрин Айбара, но они были братьями по копью.

Гаул полз медленно, осторожно. Его одежда и кожа сливалась со скалами, это было хорошо. Они с волками, наверное, не сумеют победить этого убийцу, но они могут хотя бы попробовать. Постараться изо всех сил.

Как давно ушел Перрин Айбара? Часа два назад?

«Если Тень захватила тебя, друг мой, — подумал он, — я молюсь, чтоб ты успел плюнуть в глаза Затмевающему Зрение, прежде чем проснуться».

Губитель снова появился среди скал, но Гаул не бросился вперед. Губитель и раньше создавал приманки-ловушки из камней. Фигура не двигалась. Гаул осторожно, медленно обернулся, а несколько волков появились возле обманки, обнюхивая ее.

Он начал их убивать.

Гаул выругался, выскочив из укрытия. Очевидно, именно этого Губитель и добивался. Он метнул копье — одно из копий самого Гаула. Оно ударило Гаула в бок, он охнул и упал на колени.

Губитель засмеялся, потом поднял руки. От них исходили мощные струи воздуха, разбросавшие волков в разные стороны. Гаул едва слышал их стоны из-за воя ветра ветра.

— Здесь, — кричал Губитель сквозь рев бури, — я — король! Здесь у меня больше власти, чем у Отрекшихся. Это место мое, и я…

Вероятно, боль затуманила рассудок Гаула — ему показалось, что ветры начали утихать.

— Здесь, я…

Ветра больше не было.

Долина погрузилась в тишину. Губитель застыл, потом беспокойно оглянулся на пещеру. Ничто, казалось, не изменилось.

— Ты не король здесь, — произнес тихий голос.