Памятники поздней античной поэзии и прозы II-V века

ВАЛЕРИЙ БАБРИЙ

Имя поэта-баснописца Валерия Бабрия — италийское. Стихи его написаны на греческом языке. Жил он, по-видимому, в восточных провинциях: отсюда его интерес к сирийскому и ливийскому происхождению басен. Время жизни его можно отнести приблизительно к началу II в. н. э.: II веком датируется папирус, сохранивший несколько его басен, а особенности стиха показывают, что он писал после Марциала, скончавшегося около 102 г. н. э. О жизни его ничего неизвестно: только по намеку в одной из его басен можно заключить, что ему как-то приходилось сталкиваться с вероломством арабских племен.

Бабрию принадлежит стихотворный пересказ басен Эзопа, выполненный холиямбом — обычным ритмом сатирических стихотворений. Переложение прозаических басен в стихи практиковалось издавна как школьное упражнение; Каллимах в III в. до н. э. впервые обратился для такого переложения к холиямбу; но басни Каллимаха не дошли до нас, а его продолжатели, если таковые и имелись, нам неизвестны. Материалом для бабриева пересказа служили широко распространенные сборники басен, которые были в ходу в грамматических и риторических школах. Трудно судить, какие мотивы содержались в образцах, какие — привнесены поэтом; можно лишь отметить ироническое отношение автора к традиционным образам олимпийских богов — отношение, характерное для сатирической литературы поздней античности. Из поэтов-баснописцев древности Бабрий едва ли не лучший. Живая простота его рассказа выгодно отличается от прозаизмов Федра и от напыщенности Авиана. Его язык легок и изящен, хотя и не свободен от латинизмов; его стих отделан почти до педантической правильности, в которой заметны первые признаки зарождающегося тонического стихосложения.

Басни Бабрия составляли десять книг. Они были изданы не сразу, а по крайней мере, в два приема: один раз с посвящением некоему Бранху, другой раз — сыну царя Александра. По-видимому, Александр — это какой-то мелкий царек на греческом Востоке (в Киликии?), а Бранх — его сын и ученик Бабрия. Первоначальное издание вскоре было вытеснено другим, сокращенным до двух книг и приспособленным дя школьного чтения: басни здесь расположены по алфавиту. первых слов и снабжены не слишком удачно присочиненными моралистическими концовками. Уцелела только первая книга и начало второй, всего 123 басни, (не считая 17 басен, известных из других источников.

Басни Бабрия имели шумный успех и сразу стали образцом для подражания. Интерес к нему продолжался вплоть до византийского времени. Басни перекладывались гексаметрами, дистихами и чистыми ямбами, вновь переделывались в прозу, переводились на латинский язык. Некоторые из этих парафраз дошли до нас и дают частичное представление о несохранившихся баснях Бабрия.

ПРОЛОГ К ПЕРВОЙ КНИГЕ

Мой милый Бранх! Вначале, в золотом веке,
Не зная кривды, жили на земле люди;
... ... .
За этим третий наступает век — медный,
И век героев, славою богам равных,
И, наконец, железный, хуже всех, — пятый,
А некогда, в те золотые дни, звери
Умели внятным голосом вести речи,
Сходясь на сходки в темной глубине леса;
И камень говорил и на сосне иглы,
И рыбаку понятен был язык рыбы,
И воробьиному внимал мужик слову.
Земля давала людям все плоды даром,
И меж богами и людьми была дружба.
Бранх, если ты захочешь, — обо всем этом
Тебе расскажет мудрый наш Эзоп-старец,
Друг своенравной музы и творец басен.
Я эти басни счастлив поднести Бранху
На память о себе, как сладкий сот меда,
Смягчая горечь слишком грубых стоп ямба.

8. АРАБ И ВЕРБЛЮД

Араб, навьючив на верблюда груз тяжкий,
Спросил его, как любит он ходить: в гору
Или с горы? Верблюд ему в ответ здраво
Сказал: "А разве ровного пути нету?"

15. АФИНЯНИН И ФИВАНЕЦ

Фиванец и афинянин, в пути встретясь,

Шли вместе, разговаривая друг с другом.

Текла непринужденно и легко речь их,

Покамест о героях не зашли споры.

Фиванец говорил: "Алкмены сын — лучший

Среди людей — в былом, среди богов — ныне".

Афинянин твердил: "Тесей стократ выше,

И с большим правом мы его зовем богом:

Ведь никогда он не был, как Геракл, в рабстве".

И переспорил: был он говорун ловкий.

Фиванец, хоть не мастер был вести споры,