Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

Сатирическая поэзия вагантов, как и любовная, развивается в нешироком и твердо определенном тематическом диапазоне. Предметом обличения служат исключительно нравы духовенства, особенно высшего духовенства. Это тема, ближе всего касающаяся клирика-ваганта: при существующей организации церковных дел он чувствует себя обделенным и отстраненным и обрушивается на все, что заграждает ему путь к заслуженному (по его мнению) месту в обществе. Это, во-первых, симония, «святокупство», — раздача церковных должностей за взятки, и во-вторых, непотизм — кумовство, раздача церковных должностей по родственным чувствам. И то и другое больше всего процветает в высших, «власть имущих» церковных инстанциях; туда и обращается прежде всего гнев обличителей-вагантов, достигая предела, когда речь заходит о папской курии (знаменитая инвектива «Обличить намерен я...»). Отчасти эта острота вопроса о римском взяточничестве была связана с конкретными историческими событиями: в конце XII в. победоносное папство реорганизовывало свой мощный фискальный аппарат, и это естественным образом сопровождалось такими злоупотреблениями, с которыми не в силах был бороться даже Иннокентий III. Обличению подвергается именно действующая система и господствующие нравы, а не отдельные лица — этим вагантская сатира отличается от памфлетов эпохи борьбы империи с папством, нападавших, главным образом, не на порядки, а на лица. Сатира охватывает все высшие духовные саны: в «Голиардовом апокалипсисе» четыре аллегорических зверя расшифровываются как папа (лев), епископ (телец, который не пасет, а сам пасется за счет паствы), архидиакон (орел-хищник) и декан (человек). Низшее духовенство вагантской сатирой почти не затрагивается. С ним ваганты чувствуют себя заодно, хотя нравы низшего духовенства, по свидетельству многократных осудительных постановлений церковных соборов, оставляли желать много лучшего. Великая борьба папской курии за водворение безбрачия среди духовенства всех рангов встречает со стороны вагантов (как и всего низшего духовенства) бурное противодействие. Одно из самых забавных вагантских стихотворений живописует фантастический собор десяти тысяч английских клириков, которые один за другим, аргументируя со всех точек зрения, подают голоса за право духовенства иметь наложниц, и не по одной, а по нескольку, сообразно с саном. Вообще, по сравнению с темой алчности и тщеславия тема распущенности и разврата в вагантских обличениях почти не звучит. Аскетизм — не их идеал; к монашеству они относятся недоброжелательно, видя в монахах своих конкурентов и настаивая на том, что церковные должности следует давать в награду не за аскетизм, а за ученые знания.