Памятники средневековой латинской литературы X-XII веков

Слово «комедия» сохранилось в средневековой латыни, но представление о том, что это такое, утратилось после того, как оборвалась традиция античной театральной культуры. Уже Исидор Севильский, при всей своей близости к античной традиции, пишет в «Этимологиях» (VIII, 7), что поэтами древней комедии были Плавт, Акций и Теренций, а поэтами новой комедии — Гораций, Персий и Ювенал. Это означало, что понятие «комедия» потеряло всякие ассоциации со сценой и связывалось только с определенным кругом образов и мотивов; и, действительно, в словоупотреблении позднейших средневековых теоретиков литературы «комедия» означает просто стихотворный рассказ о простых событиях (ложная этимология; comedia от communis) простым стилем и со счастливым концом. От теории был один шаг к практике: в школах второй половины XII в. стали упражняться в сочинении таких стихотворных рассказов, обычно в элегических дистихах, всегда украшенных цветами школьной риторики; образцом для их авторов был, разумеется, самый популярный из античных писателей — Овидий. Таких элегических «комедий» сохранилось около полутора десятков; родиной их, по-видимому, была северная Франция и вслед за нею Англия.

В числе самых ранних произведений этого жанра находятся «комедии» некоего Виталия из Блуа: «Амфитрионеида» и «Горшок» (1150—1170-е годы). Оба сюжета его «комедий» восходят к Плавту — однако никоим образом не непосредственно. Передаточный пункт между «Горшком» Плавта и «Горшком» Виталия нам известен — это латинская пьеса IV в. «Кверол, или Горшок», написанная очень расшатанными стихами и предназначенная, по-видимому, для домашней постановки при дворе какого-то галльского магната; автор ее вдохновлялся Плавтом, но только вдохновлялся, сюжет же его пьесы выдуман почти совершенно заново. Виталий в своем «Горшке» очень близко пересказывает «Кверола», лишь переводя драматическую форму своего оригинала в повествовательную форму элегии. Очень вероятно, что какая-то аналогичная «Кверолу» переработка существовала в IV в. и для плавтовского «Амфитриона» и могла послужить источником второй «комедии» Виталия. Однако не приходится сомневаться в том, что Виталий переработал свой оригинал довольно существенно. Во-первых, Амфитрион превратился у него из полководца в школяра, который возвращается к жене не из похода, а из школы в Афинах, где он набрался всякой учености, а заодно с ним и его раб Гета; в диалоге Геты с Биррией (ст. 173—184) некоторые исследователи видят даже намеки на Абелярово «Да и нет». Во-вторых, центр внимания поэта решительно сдвигается с Амфитриона именно на Гету, потому что этот «низкий» персонаж более комичен; тенденция к увеличению роли раба была уже у Плавта, здесь она усиливается. В-третьих, устраняется сверхъестественный элемент, в развязке не появляется deus ex machina; Юпитер, сделав свое дело, исчезает из действия, и Алкмена с мужем улаживают свои отношения обычными земными средствами. Таким образом, два направления, в которых идет переработка античного сюжета, — это осовременивание и отчетливый уклон к бытовой топике и развлекательности.

Эти тенденции развиваются в позднейших элегических «комедиях» XII в. Ближе всего к Виталию стоит одна из самых популярных «комедий» — «Альда» Вильгельма Блуаского. Здесь источник тоже восходит к античной комедии — в прологе автор называет пьесу Менандра «Мужедева» — и, конечно, тоже через посредство какой-то позднеантичной переработки вроде «Кверола». Но здесь автор идет дальше и по пути осовременивания — героиня Альда и ее отец Ульф носят уже средневековые имена, — и по пути развлекательства — очень много места уделяется гробиански-натуралистическому описанию раба Спурия и его подруги, а разговор Альды с ее обольстителем, переодетым девушкой, так широко обыгрывает эротические перефразы, что трудно не вспомнить Боккаччо. К античным источникам восходят — или являются стилизацией под античные источники — и другие комедии: «Хвастливый воин», «Лидия», «Бавкида и Тразон»; к восточной «Повести о семи мудрецах» восходит комедия Матвея Вандомского «Милон»; анонимная комедия «Купец» пересказывает в овидианском стиле уже знакомый нам по «Кембриджским песням» сюжет «Снежного ребенка»; среди «комедий» имеется даже одна «трагедия», «Афра и Флавий», — кровавая история с мнимым прелюбодеянием и людоедством, у истока которой, быть может, лежала какая-то школьная контроверсия. Некоторые из этих «комедий» выдержаны в почти сплошном диалоге, некоторые, напротив, представляют собой бездейственное и почти бессвязное повествование («Комедия о трех девушках»).

В переложении на новоевропейские языки эти «комедии» стали одними из первых стихотворных фаблио. Так, типично школьный латинский жанр и здесь оказался предком мирского жанра с большим историческим будущим.

Виталий АМФИТРИОНЕИДА

Вступление I