Panacea (СИ)

Открытие повлияло на Юнги наилучшим образом: он перестал наплевательски относиться к словам Ведающих, начал вдумываться в то, что из себя представляет и чего по-настоящему достоин, не как изгой и бродяга, а как возможный вожак. Спеси в нем заметно поубавилось, ровно как и наглости. Он прознал, что Тэхёну нравится обходительность, а для Альфы важно сохранять манеры. Другое дело, что прирожденному это дается без особого труда, а полукровке приходится переступать через характер, подавляя в себе человеческое и впадая в крайности.

…По возвращении Юнги передал Тэхёна в руки мальчикам-служкам, а затем ушел в комнату, где так и не сумел прилечь. Его вызвали Ведающие, похвалили за успех и, пожелав аудиенции наедине с Джином, попросили на выход – как следует отдохнуть.

Задумчиво помявшись, Юнги вместо поворота в сторону своих покоев, свернул в противоположную, откуда доносились одуряющие ванильные запахи.

***

Сопротивляться Тэхён и не думал, боясь, что обернется боком, если не плачевно. Поэтому терпит покорный трепет пред собой шести юношей, которые все, как один – слепы, и творят омовения в горячей купели на ощупь и молчаливо-придирчиво. Они одинаково одеты в синие распашонки, подпоясанные черными лентами, и даже двигаются почти синхронно.

Кожа Тэхёна бархатистая, матовая, впитывает дорогие масла и мыла, влажно поблескивает. Тело млеет, и пар размывает усталость, поднимаясь выше и выше… Тэ задрал голову, устроив ее на мягкую подушку, вовремя подсунутую внимательным слугой.

В потолке мраморной круглой купальни зияет вытянутое овальное окно, что глаз, зрящий сумеречно-серым. Вот-вот моргнет и рассыплет по плитке пола осколки. Где-то вне этих стен наверняка по-летнему безмятежно.

Чем Тэхён обязан такому приему, он подозревает. Кровь, текущая в его жилах, нужна не одному Чонгуку. Он представляет собой и спасение, и проклятие.

— Мы на юге, правда? — Тэхён спросил безо всякой надежды, но один из юношей едва заметно кивнул.

Да и без его ответа Тэ догадывался. После водных процедур его завернули в большой махровый халат и отвели в светлую спальню, богато обставленную винтажной мебелью и украшенную портьерами цвета изумруда. Из окна наконец-то показался и пейзаж с высоты скалистой крепости: мазки лесной полосы, межующейся с лугами, а дальше – бирюзовая морская линия, подкрашенная розоватым контуром горизонта. Здесь только-только вступает в свои права рассвет.

Тэхёну вдруг стало тоскливо и страшно, сжалось сердце. Еще ощутимее расстояние между ним и Чонгуком, еще туманнее проступающее будущее, прибереженное и такое неизбежное. Что бы там ни было, без Чонгука оно бессмысленно.

Пажи осторожно отвели его от окна и усадили на пышную перину кровати, принялись набожно вытирать влагу с кожи, натирать жирными кремами, пахнущими умопомрачительно и душно, окутали белоснежными одеждами и расчесали платину волос. Тэхён насилу сдержался, чтобы не закричать, отбрасывая от себя служек, и только в глотке застрял ком.

Подготовка к ритуалу, но какому? Дадут ли Тэхёну хоть мало-мальски понятные ответы на те вопросы, что бурей разрождаются в голове?!…

Разом отвесив поклоны, юноши удалились, и Тэхён медленно шатнулся назад, упав в кладезь подушек. Он рассмотрел алебастровую лепнину, закрученную спиралями, и позолота на ней стала расплываться в глазах. До чего он бездарен и бесполезен: использование магии перекрыто, и он что подневольная пичужка пляшет под чужую дудку на стороне врага.

Обойдя комнату вдоль и поперек, Тэ решился толкнуть дверь, но его сразу же окружили безобидные на вид слуги. Значит, приставлены в охрану и вовсе не так просты. Фыркнув, Тэхён интуитивно побрел по холодным коридорам замка, преследуемый неотступными стражами, спустился в вестибюль и нашел выход к саду.

Шелестящее зеленое озеро, свежее под дуновением ветра, опаянное пьянящими запахами цветов. Меж рядов фруктовых деревьев петляет гравийная дорожка, шуршит под сандалиями. Заливаются на все голоса птицы, множатся эхом. Уж проснулись бабочки, двоятся их яркие крылышки, и утренний свет зажигает росинки, что жемчуга.

Улыбка получается грустной. Если бы мир не катился к черту, Тэхён бы предпочел жить здесь с Чонгуком и не знать бед. Он обернулся, разглядывая монументальный замок, три башни которого тянутся к небу и прокалывают облака пиками. Шершавый камень стены точно горит, оплетенный яхонтом плюща и бугенвиллии.

Любоваться случилось недолго. Пажи вдруг склонили головы, и Тэ пришлось повернуться на приближающийся звук шагов. Тот самый Юнги не стерпел наблюдать издалека и объявился. Лицо его держалось на грани смирения и восторга.

— Вот ты где. Красиво тут, правда?

Тэ предпочел промолчать и повести плечом, будто бы слова Юнги его не трогают совершенно. И хотя он догадывается, что волк не является зачинщиком развернувшегося безумия, повода доверять ему тоже нет. Тэ двинулся вдоль цветущих пестрых фрезий, и Юнги ступил следом, не смея лишний раз взглянуть на ведьму.

— Кто ухаживает за садом? — спросил Тэ, остановившись.

— Не знаю, я сам не так давно гощу… — Юнги почесал затылок и потупил взгляд.